class="p1">– По всей видимости, у тебя инсульт. Ну-ка, попробуй улыбнуться еще раз.
К счастью, годы тренировок не дают мне возможности обижаться на подтрунивание малознакомого человека.
– Благодарю за заботу. Я здорова. За исключением маленьких травм. Скажи, а это что вообще? Пробник комнаты?
– Пробник комнаты? – иронично приподняв бровь, повторяет за мной Медведев.
– Ну… я теряюсь в догадках, почему сие помещение столь маленькое. Оно не пригодно для жилья. Может быть, это кладовка? Или четверть гардеробной?
– Нет. Это бывший сортир. Ой, нет, ты ж таких слов не знаешь. Это бывшая туалетная комната.
– Уборная, – улыбаюсь в ответ на его очередную издевку.
– Садись давай, пробник, – подталкивает меня к очень неприятному с виду дивану.
Как только Миша усаживает меня на этот грязный предмет мебели, чувство брезгливости берет надо мной верх. К счастью, Медведев не становится свидетелем моего скривленного лица, потому что сразу покидает коморку. Вновь осматриваю помещение.
Кругом пыль, потолок с плесенью и очень грязный пол. Кроме потрепанного дивана, впритык которого стоит столик со слоем пыли, в коморке имеется шкаф и потертый стул. Как же неприятно здесь находиться. Еще и из окна дует. Ни один человек, даже самый плохой, не должен жить в таких условиях. Ладно, спокойно. Надо пережить здесь всего лишь одну ночь. Я справлюсь.
По ощущениям, Медведева не было минут пять. В комнату он вернулся не с пустыми руками, а с чашкой горячего чая. Поблагодарила за напиток и стала пить его маленькими глотками, под неустанным зрительным контролем Миши.
Когда я поняла, что мои самые худшие опасения сбылись? Скорее всего в момент, когда с виду непробиваемый Миша как-то засуетился и стал постоянно смотреть на наручные часы. Точно позвонил папе. Вопрос только в том, когда и есть ли у меня хотя бы минута, чтобы покинуть это отвратительное место. Только без резких движений. Встаю с дивана и ставлю на столик чашку с недопитым чаем.
– А где здесь уборная?
– Сядь.
– Ну мне нужно в уборную.
– Я сказал сядь, – настойчиво повторил он, не вставая со стула. Я реально считала, что у него глаза добрые? Он такой же как все. А может быть, даже хуже!
Я даже не успела дернуться с места, Медведев схватил меня за руку и вернул на диван.
– Ничего личного, но мне проблемы с твоим папашей не нужны. Он уже подъезжает.
– У меня через неделю свадьба! Я умру, если это случится. Он старый, мерзкий тип. Знай, что моя смерть будет на твоей совести!
– От замужества еще никто не умирал, – будничным тоном произносит Миша, чем еще больше выводит меня из себя. Нельзя показывать людям свои слабости, но предательские слезы скатываются по щекам.
– Не отдавай меня ему, пожалуйста, – предпринимаю отчаянную попытку достучаться до Медведева. Готова поклясться, что выражение его лица изменилось. – Я проделала большой путь, чтобы оказаться на свободе. Да я спрыгнула со второго этажа, чтобы сбежать, и ты вот так мне все испортишь?! – молчит, прожигая во мне дыру. К счастью, интуитивно я почувствовала, что Медведев сдается.
– На кой черт я поехал по этой дороге?! – хватается за голову.
– Это риторический вопрос?
– Заткнись!
Замолкаю, но вовсе не от приказа Миши. А все потому что отчетливо слышен звонок в дверь. Ну вот и все.
– Я тебе с того света не буду давать покоя. Каждую ночь буду сниться и мучить тебя! Ненавижу! Ты все исп…
Договорить я не успела, Медведев закрыл мне рот своей ладонью.
– Замолчи. Ни звука, если хочешь, чтобы тебя не нашли, – прошептал еле слышно.
Медленно убирает ладонь и тут же наклоняется к дивану. Приподнимает странную конструкцию и взглядом приглашает меня в этот «гроб».
– Залезай.
Несмотря на то, что внутри «гроб» пыльный, я, не раздумывая, залезаю внутрь. Какая-то секунда и стало очень темно. А еще через несколько мгновений я услышала папин злой голос:
– Когда успела?!
– Она попросилась в туалет. Когда я понял, что ее долго нет, пошел за ней. Входная дверь на распашку, обуви – нет. Извините, Григорий Александрович.
– Когда это было?
– Минут пять назад, – ну все, не буду его мучить с того света. Все-таки глаза добрые – это не хухры-мухры.
– Ладно, главное жива. Сейчас мои ребята тут все прочешут. Камеры рядом есть?
– У нашего подъезда точно есть.
– Ладно, спасибо, Миш. Хоть какая-то зацепка.
Дальше голоса становятся все тише, я же лежу в своем гробике донельзя счастливая с дурацкой улыбкой на губах. Ровно до тех пор, пока не открывается крышка «гроба». Нельзя столь яро демонстрировать свою радость.
– Как только освоюсь в новой жизни, я обязательно схожу в церковь и поставлю свечку за твое здравие. Буду молиться за тебя каждый день. Спасибо, что не сдал меня папе.
Молча протягивает мне руку и помогает выбраться. Отряхнувшись от пыли, перевожу взгляд на задумчивого Медведева.
– Тебя все равно найдут.
– Из-за камеры в подъезде? Они поймут, что я никуда не убегала?
– Нет. Здесь не работают камеры. Даже мне было бы сложно скрыться с баблом и связями от такого человека, а ты…
Договорить Медведев не решился, просто махнул рукой и сел на диван. Шумно вздохнул и перевел на меня взгляд.
– Я все продумала. У меня вся сумочка набита украшениями. Сумма должна выйти внушительная. Надо только добраться до ломбарда.
– Бестолочь, – еле слышно произнес Миша. – После посещения ломбарда тебя сразу вычислят.
– И тут я тоже продумала. Я поеду в другой город, надо только немного денег достать.
– Сядь, не мельтеши. Мне надо подумать.
Сидеть и молчать, когда тело в таком неподобающем виде – сложно. Не люблю грязь.
– Миша?
– Что?
– А у тебя можно принять душ? Я просто вся в пыли, да и вообще.
– Можно. Если там свободно. До конца коридора и направо. Синяя дверь.
– Спасибо тебе огромное за все, – уже у двери останавливаюсь я.
– Стой.
Ожидала какой-нибудь колкости или издевки, но точно не того, что Медведев достанет из шкафа полотенце и футболку.
– Спасибо.
– Сумку можешь оставить здесь, я не украду твои украшения.
– Там не только они. Там... гигиенические принадлежности и сменное белье.
– Ну, Маша, ты прям подготовилась, – иронично
