вперёд и, когда девушка со смехом отскочила в сторону, вдруг исчезло. Чтобы появиться прямо за её спиной. Одна из костлявых рук сжимала теперь серп, остриё которого касалось обнажённой шеи красотки, другая держала её за волосы.
— Больше пяти миллионов способов. Это один из них. Мой любимый.
Амазонка откинула голову назад, на плечо своего то ли соперника, то ли соратника, прижалась к нему спиной, поелозила бёдрами и томно прошептала:
— А ты хорош, малыш! Знаешь, как возбудить девушку!
Пустые глазницы черепа вновь полыхнули алым, амазонка же подалась вперёд, провела язычком по лезвию серпа и вновь томно выдохнула.
— М-м-м! Как же это заводит… Сколько душ ты загубил этой штуковиной? Сколько крови разумных пускал, держась за эту рукоятку? А, кусок тухлятины?
— Много, Эн.
— Знаю, что много, Дит. Спрашиваю — сколько.
Девушка исчезла, чтобы в следующее мгновение появиться за спиной ожившего трупа и прижаться к его спине грудью, положив подбородок на плечо. И шепнула куда-то туда, где у живого человека должно было бы находиться ухо.
— Не хочешь, не говори. Ладно. Но не забудь сказать, зачем меня сюда позвал. Мне ведь интересно. И правда, очень интересно… Едва ли не со времён падения Разрушителя никто не пытался вызвать меня для приватной беседы. Последние годы мы все — каждый сам по себе.
Дит развернулся.
— Есть дело. Поэтому позвал. Тебе понравится.
— Война? Много крови? Я угадала?
— Да. Война. Много крови.
— И, конечно же — раз ты заинтересован в этом, там будет много душ, которые ты заберёшь в свою Преисподнюю с концами?
— Разумеется.
— Мне это не нравится. Те, кого ты забираешь — больше никогда не воюют. Мне больше по душе, когда они остаются здесь. Возвращаются раз за разом. И бой продолжается вечно!
— После Катастрофы мир испортился.
— Я в курсе.
— Простые смертные перестали рождаться. Перестали умирать. Перестали взрослеть и стариться. То, что происходит — лишь маленькая капля по сравнению с тем потоком, что был раньше.
— Есть же тени…
— Да. Но их мало. И они слишком дорожат своими бесценными жизнями… Редко бьются реально насмерть. Это не дело.
— О, да. Хреново, когда пусто в Преисподней. Не так ли?
— Мне это совсем не нравится. Я хочу, чтобы было, как раньше.
— А я — не хочу. Меня всё устраивает!
— Точно — всё? Скажи, когда была последняя большая война?
— Да вот на днях буквально…
— Не смеши. По сравнению с баталиями прошлого — это одно издевательство. Жалкое подобие. Фарс.
— Ну…
— Я хочу большую войну, Эн. Настоящую. Такую, чтобы как раньше — планета на планету, звезда на звезду, флот на флот. Чтобы миллионы разумных грызли друг другу глотки, чтобы души убиенных шли сплошным потоком.
— Хм…
— Не говори, что тебе не нравится. Ещё как нравится! Ты этого хочешь, я вижу, как загорелись твои глаза. Я вижу, как твои губы готовы припасть к реке крови. Это то, ради чего ты живёшь. Твоя страсть. Зачем тебе сдерживать себя, Эн? Поддайся страсти!
— Да… Красавчик. Ты и правда знаешь, как возбудить девушку.
— Это выгодно нам обоим. Это хороший вариант. Это правильно.
— Подозреваю, больше всего это выгодно именно тебе…
— Разумеется. Но и тебе тоже. Надо встряхнуть этот мир. Он слишком… Закостенел. Застоялся. В древности больным пускали кровь, чтобы вылечить. Сейчас надо сделать так же, но для всего мира. Нельзя допустить, чтобы он избежал войны. Надо привести его к этому за руку и помочь всё сделать самым правильным образом.
— Ты прав, старый кусок тухлятины! — говорящего перебил ещё один, другой, посторонний голос.
Оба — и девушка, и скелет — резко обернулись к старику, застывшему напротив них.
— Что вы смотрите на меня так удивлённо? — старик облокотился на посох, который сжимал в руках, и усмехнулся. — Думаете, так сложно было вас выследить? Я, конечно, потерял много силы… Алтари разрушены, паства разбежалась, а жрец и вовсе остался только один… Но я всё ещё что-то могу. И, святое разрушение, полностью поддерживаю предыдущего оратора. В этом мире стало слишком много порядка! Надо внести в него чуточку хаоса. Это и в моих интересах тоже. Не меньше, чем в ваших.
— Никто не заключит с тобой союза, Разрушитель. Ты сумасшедший. Неуправляемый. Никто давно тебе не поклоняется, потому что твои действия невозможно предсказать. Ты издеваешься даже над своими верными последователями!
Старик рассмеялся, и смех его звучал действительно безумно.
— Знаю. Но мне плевать! Вы всё равно никуда не денетесь от меня. Потому что я могу вам всё сломать, очень просто. И… Ты, — Бог Хаоса ткнул пальцем в грудь девушки. — Руки прочь от того, что принадлежало мне.
Амазонка в ответ рассмеялась.
— То, что упало на землю — уже ничьё! Попробуй запрети, старый сумасшедший…
— Разрушу. Сломаю.
— И всё опять вернётся в состояния равновесия… Нет, ты не сделаешь это. Слишком высоки ставки.
— Сделаю, легко. Я — сам Хаос. У меня своя логика.
Амазонка ненадолго задумалась, потом сказала:
— Ладно. Уговорил. Даю тебе отсрочку… Попробуй её вернуть. Но готова спорить, у тебя не получится.
Глава 3
Пауза немного затянулась.
Я баюкал на руках племянника. Огнедар даже начал улыбаться и смотрел на меня спокойно и без подозрения, как на своего. Возможность транслировать эмоции напрямую — отличное подспорье в общении с маленькими детьми.
Сестра стояла напротив, не зная, что говорить и что делать. Девушка старалась этого не показывать, но она была на грани. Последние события, что бы там у неё ни произошло, дались ей нелегко.
Все остальные обступили нас и тем более не представляли, куда себя девать. Кроме троих тамплиеров — нашей неразлучной парочки и телохранителя Снежаны, которые как-то незаметно разошлись в стороны и заняли удобные позиции. Не потому, что нам что-то угрожало, скорее просто по привычке.
Повернувшись к Луцию, я показал ему на племянника.
— Для тебя приоритеты меняются. С этого момента защита Огнедара… И его матери — первоочередная задача. Сам я, если что, как-нибудь отобьюсь.
— Но…
— Не обсуждается. Сестра!
— Темнозар?
— Тебе надо собрать какие-то вещи перед тем, как покинешь это место навсегда? Мы улетаем.
— А ты не хочешь меня спросить — хочу я этого, или нет?..
— Ты имеешь в виду — не хочу ли я спросить тебя, как высоко ты ценишь безопасность своего сына? По-моему, ответ очевиден.
— А с чего ты взял, что с тобой ему будет безопаснее? Ты хочешь вернуть нас на Ирий, да? Не там ли недавно наше поместье осаждали, а семью перебили? Окончательной смертью?
— Где угодно безопаснее, чем тут. На планете, где чужие боевики заходят в твою квартиру, как домой. И забирают… Самое дорогое.
— Но моя учёба…
— Десять докладных только за последний семестр. Пятнадцать долгов. Два академических отпуска. Не сосчитать, сколько прогулов и замечаний. Тебя не отчислили только потому, что казна рода регулярно перечисляла круглую сумму администрации и определённым людям. Так что не говори, что ты здесь ради учёбы. Нет. Бежала от опеки родителей? Хотела свободы?
— Темнозар. Ты уверен, что… — сестра слегка покраснела и покосилась на Снежану с её свитой, явно имея в виду, что не стоит обсуждать некоторые вещи при посторонних.
Но я и не подумал замолкнуть.
— А чего секретничать? Всё, что хотел, я сказал. Хочешь учиться — без вопросов выпишем лучших учителей, учебники. Всё, что захочешь организуем. Только, пожалуйста, занимайся этим в безопасности.
— Которую ты, как будто, можешь обеспечить…
— Которую я обеспечу. И я не закончил. Так понимаю, ты не говорила семье о том, что родила, потому что боялась родительского гнева… Что сошлась с кем-то со стороны, а не с тем, с кем надо, и так далее. Так вот — можешь больше не бояться. Твоя семья теперь — только мы, да наш дядя, который ещё неизвестно где потерялся. И я слова не скажу против, а если кто-то посмеет — будет иметь дело лично со мной. Что сделано, то сделано. Твоё дело, твоя жизнь. В любом случае — всё в прошлом. Теперь нам всем надо сделать так, чтобы твой сын чувствовал за своей спиной мощь и поддержку сильного рода, членов которого нельзя похищать и убивать просто так. Остальное — неважно.
Сестра пару мгновений внимательно смотрела на меня, будто впервые увидела.
— Ты не похож на того
