еще нескольких чернобыльцев, которые я добавил к своим, сделав в итоге неплохую выборку. Про сто семьдесят девять человек я все-таки решил пока не говорить, послушав Краюхина. Достаточно и тех, о ком я упомянул. Это потом можно будет подготовить продолжение, сделать цикл «Андроповские борцы с мирным атомом»… Анатолий Петрович прав, спешка сейчас повредит. В целом-то он на моей стороне. Молчит вот только до сих пор — и по поводу интервью, и по поводу статьи о ликвидаторах.
А ведь именно этим своим материалом я по-настоящему гордился — столько всего там использовал. Парни, которых я отправил в библиотеку, нарыли для меня в книгах нужные цитаты, бережно выписав их с указанием авторства и выходных данных источников. Леня сделал крутые кадры из больничной палаты. Зоя собрала мнения нескольких врачей, в том числе и профессора Королевича, а также главврача ЦРБ Валькенштейна. В общем, меня поддержала тяжелая артиллерия, и у Краюхина не должно теперь остаться сомнений. Вот только сам Павел стал чувствовать себя хуже — об этом мне сообщила Аглая. Сама позвонила на мой рабочий телефон, рассказала подробности и пообещала дальше отслеживать его самочувствие.
Время шло, Краюхин молчал. Я не выдержал и позвонил в приемную. Секретарша Альбина ответила, что Анатолий Петрович вернулся, но сейчас очень занят. Тут же успокоила, что волноваться незачем, о материалах первый секретарь помнит. Отправит гонца с ответом как только, так сразу.
Она положила трубку, оставив в моей душе нехорошее предчувствие.
[1] Члены Пионерской организации имени Эрнста Тельмана в ГДР.
[2] Члены Союза польских харцеров — молодежного движения в ПНР.
[3] Такаси Нагаи «Колокол Нагасаки», русский перевод Марка Тульчинского, издание 2022 года.
[4] Валерий Легасов — советский ученый, доктор химических наук, профессор. Член АН СССР. Входил в состав правительственной комиссии по расследованию причин и по ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Посмертно в 1996 году удостоен звания Героя России.
[5] НВП — начальная военная подготовка.
Глава 2
Гранки в кабинет Клары Викентьевны я принес в начале шестого вечера. Краюхин так и не вернул одобренные материалы — не знаю, зачем он так делает. Проверяет меня? Хочет подставить? Нет, не хочу в это верить. Краюхин — мужик правильный. Подожду. А если не успеет — у меня есть полномочия отправлять номер в печать с заменой материалов. Главное, чтобы на них поставила свой ценз парторгша Громыхина.
— Спасибо, Евгений Семенович, — кивнула она, указав на свой стол.
Я аккуратно разложил полосы, в том числе резервные на случай отказа Краюхина, развернулся и пошел к себе. Уселся в кресло, откинулся и… сам не заметил, как закурил. От нервных переживаний старая привычка Кашеварова вероломно дала о себе знать. Я даже не понял, где и как обнаружил сигаретную заначку. Более того, у меня в столе даже пепельница нашлась, на которую я в свое время не обратил внимания и не выбросил.
— Куришь? — в дверь заглянул Бульбаш. — Дай-ка и я за компанию.
Я махнул рукой, он прошел в кабинет, уселся на свое привычное место, чиркнул спичкой. Время тянулось издевательски медленно, словно мы попали, как пишут в фантастике, темпоральную аномалию.
— Хороший у тебя получился репортаж с милиционерами, — еще раз похвалил я.
— Спасибо, Жень, — кивнул Виталий Николаевич.
Он и впрямь отработал на славу, мой заместитель. Рассказал, как они с патрулем катались всю ночь на «уазике». Как вовремя защитили поздно возвращавшихся с танцев девушек от хулиганов. Как походя раскрыли ограбление одного из частных домов, поймав преступников на месте с поличным. И как спасали котенка, забравшегося на дерево и не сумевшего потом самостоятельно спуститься. Последняя история получилась донельзя трогательной: я просто представил, как крепкие вооруженные парни лезут на березу снимать пушистый комочек. А внизу стоит плачущая девочка, которой почти двухметровый милиционер протягивает спасенного питомца…
— Евгений Семенович, зайдите ко мне, — зазвонил внутренний телефон, и в трубке раздался голос Громыхиной. — Все в порядке, но пару полос нужно обсудить. Анатолий Петрович прислал свои правки.
Услышав это, я слегка выдохнул. Прислал свои правки — это не то же самое, что не утвердил. Значит, все хорошо, и нужно просто что-то переработать. Обычная практика во все времена. Но что могло не устроить Краюхина в статье о Павлике? Слова других ликвидаторов? Комментарии врачей? Пронзительные фотографии? Мы же все это с ним обсудили, он дал добро на аккуратное упоминание. Значит, кое-где просто надо пригладить, возможно, снизить накал. Это несложно, всегда можно прийти к разумному компромиссу. С такими мыслями, попросив Бульбаша остаться, я заглянул к Кларе Викентьевне.
— Звонил Анатолий Петрович, — сообщила она, перебирая в руках гранки. — Просил его извинить, но из-за подготовки к завтрашнему концерту он только сейчас посмотрел интервью и статью о чернобыльце. Вот, — она протянула мне всего один лист с размашистым автографом Краюхина, — он одобрил в таком виде, прислал с водителем. Я тоже подписала. Можете сдавать в набор.
— Хорошая новость, — кивнул я, а про себя поморщился, что Анатолий Петрович не позвонил мне лично и не предупредил. Все-таки это я главный редактор, а не Клара Викентьевна. Кроме того, я отправлял на сверку еще один материал помимо интервью. — Вот только, смею напомнить, правки должны были прийти по двум материалам.
— Все верно, — подтвердила Громыхина. — И статья о чернобыльце не пойдет, Евгений Семенович. Думала, вы догадаетесь. У вас есть что-либо на замену?
— Что с ней не так? — я ответил вопросом на вопрос.
— Излишняя эмоциональность, Евгений Семенович, — вздохнула Клара Викентьевна. — Надрыв, граничащий с паникой. Я понимаю, что с вашим знакомым случилась беда, и, насколько мне известно, им сейчас занимаются в ЦРБ. Королевич, кажется.
— Вы хорошо осведомлены, — сухо сказал я.
— Работа такая, Евгений Семенович, — пожала плечами Громыхина. — Или вы думали, что я здесь просто так сижу? Считаете, будто я не знаю о проблеме? Знаю прекрасно. Вот только Анатолий Петрович вам ясно сказал: не бейте в набат. Я знаю, он мне все передал и попросил проследить. А вы? Вы зачем-то привели рассказы еще нескольких чернобыльцев, показывая, что это массовая проблема, добавили информацию из других городов. Еще и медицинскими подробностями текст усложнили, фотографии эти ужасные поставили, заставили больного человека позировать! Статью нужно переделать. Исправьте и ставьте себе спокойно в следующий номер.
— Я не брал в материал ничего лишнего и уж тем более крамольного, — добавив в свой голос стали, подчеркнул я. — Мы с Анатолием Петровичем договорились, что я не стану упоминать сто семьдесят девять ликвидаторов, и я сдержал слово! При этом рассказы других чернобыльцев он одобрил. Принять во внимание состояние здоровья Павла Садыкова он также согласился. Все требования учтены. И вы должны были проследить за этим. Проследили? Вот и не занимайтесь самоуправством!
Я все еще не
