и не заволоченные кровавой мутью от нестерпимой боли – смотрели прямо на Рауса, но ювелир, а также маг-целитель школы Правильной Жизни, отлично знал, что Тон его не видит. Взор подмастерья был сейчас там же, где и мысли: далеко-далеко отсюда, в невообразимой бесконечности…
– Во имя той Силы, что объединяет и просветляет нас, во имя Высшего Разума, недоступного пониманию простых смертных… – начал говорить Раус, с нескрываемым торжеством чувствуя, как остатки недостойного страха покидают его, вытесняясь потоком чистой и светлой радости, – я прошу тебя, брат: смотри и говори!
И он рывком сдернул вышитый прямоугольный платок, скрывавший магический шар.
Полумрак плотно зашторенной комнаты, освещенной лишь двумя свечами, мгновенно озарился переливающимся волшебным сиянием, в котором смешались все оттенки зеленого цвета, а также мерцали, вспыхивая и угасая, золотистые искорки. А глаза Тона, впившиеся в шар, вдруг стали темно-багровыми, как раскаленные куски того самого угля, к которому потянулись пальцы его правой руки.
– Я вижу… – каким-то неживым, неестественным голосом произнес он, слегка подавшись вперед.
– Что ты видишь, брат?
– Огромный зал… Круглый, в нем множество изумительно красивых колонн с резной капителью. Везде – самоцветы, золото… Божественная красота, куда ни бросишь взгляд! Я не могу описать ее, у меня не хватает слов.
– Что еще открывается твоему взору, брат?
– Я вижу двустворчатую дверь, а прямо напротив нее – кресло с очень высокой спинкой. Оно стоит на возвышении с тремя ступенями. И кресло тоже очень красивое, и ослепительный блеск – такой, что даже смотреть больно…
– Почему больно, брат? Откуда исходит этот блеск?
– От камней, которые вставлены в спинку кресла, их очень много, и они крупные. Да, это настоящие бриллианты, не стразы! Боюсь даже представить, сколько они стоят!
– Ты видишь тронный зал, брат! – догадавшись, подсказал Раус. – Это тронный зал дворца Правителей. Продолжай, прошу тебя.
– Значит, это кресло – трон! Я так и думал, только не был уверен… На троне сидит человек, у него хорошее, доброе лицо и грустные глаза, а на голове – золотой обруч. Простой обруч, без всяких украшений… Если не ошибаюсь, так и должна выглядеть корона Правителей.
– Разумеется, брат! Ты видишь Правителя Ригуна. Он и впрямь хороший человек, только очень уж нерешительный и слабовольный. Что дальше?
– А дальше… Вот теперь мне что-то не нравится! Темная аура… я чувствую ее, отчетливо чувствую! Ему грозит опасность. Да, именно опасность, я не могу ошибиться.
– Ему – значит Правителю? – на всякий случай уточнил Раус.
– Да.
– Но от кого же она исходит, брат?
– Пока не вижу… Чувствую только силу. Ледяную, безжалостную силу. Это… это невыносимо, просто невыносимо! – в голосе вошедшего в транс мага послышались истеричные нотки. – Тому, кто опасен для Правителя, тоже угрожает опасность, и гораздо более страшная! Она уже рядом, она нависла над ним, а он ничего не знает и не подозревает! А я ничего не вижу по-прежнему!
– Успокойся, брат. Постарайся сосредоточиться. Ты все увидишь, обязательно! Глубоко вдохни и задержи дыхание… теперь резко выдохни… Тебе лучше?
– Да. Теперь я снова вижу, хоть и смутно. Мелькают какие-то люди! Так быстро мелькают, что я даже не могу посчитать, сколько же их всего… Четверо! Да, точно: четверо мужчин. Один из них с черной повязкой на правом глазу.
– То есть кривой? – машинально переспросил Раус, хоть никакой необходимости в этом не было.
– Да, он одноглазый. Хотя… Что-то странное! Не могу понять – вроде их было четверо, а стало почему-то только трое. А теперь снова четверо… Ах, вот в чем дело! Четвертый человек – женщина, только в мужской одежде. Ой, какая ужасная женщина!
– Ужасная? Ты хотел сказать, уродливая?
– Вовсе не уродливая, даже красивая. Но у нее черное сердце. Чернее, чем уголь… – Раус, инстинктивно опустив глаза при этом слове, увидел, как пальцы Тона сомкнулись на куске угля. – Она не ведает жалости, она радуется страданию. Чужому страданию, конечно…
– Может, она просто больная? Наверное, у нее не все в порядке с головой, брат?
– Нет, она совершенно здоровая. Это-то и страшно!
– А другие люди, брат? Что ты скажешь про них?
– Мутно, неясно… Все расплывается… Хотя нет, теперь прояснилось! Тот, который с одним глазом, – у него тоже кусок угля вместо сердца. Только раскаленный! Он мучается от боли. Кто-то нанес ему незаживающую рану, и ее ничем нельзя залечить. Даже местью, от нее боль лишь ненадолго стихает, а потом пробуждается вновь.
«Рана – в переносном смысле, скорее всего. Наверняка оскорбление или кровная обида», – подумал Раус.
– Продолжай, брат!
– У следующего тоже рана в сердце. И он жестоко страдает, но по-другому… Да, совсем по-другому! Там не уголь – там змея. Ядовитая, свернувшаяся в кольца. Пока она притаилась, но в любой момент может распрямиться и ужалить.
– Кого ужалить, брат? Эту женщину, или одноглазого, или четвертого, о котором ты еще не говорил? Или… или самого Правителя?
– Нет. Тот, кого он ненавидит, где-то далеко. Я его не вижу.
– Хорошо, так что же насчет четвертого? Кто он?
– С ним труднее всего. Он сильный, очень сильный. Не только телом, но и духом. От него исходит такая аура… Кстати, очень знакомая аура… О-о-ооо, я понял! Я увидел, почувствовал! Это он! Он угрожает Правителю! А остальные угрожают ему! Он замышляет зло против Правителя, а сам не знает, что зло нависло над его собственной головой! Оно уже рядом, оно придет в одну из ближайших ночей!
– Еще раз прошу тебя: успокойся, брат! Ты не сможешь толком ничего разглядеть, если будешь так волноваться. Итак, спокойно и по порядку: кто угрожает Правителю? Ты можешь описать его внешность?
– Мужчина среднего роста, средних лет, глаза светлые, лицо чистое, с правильными чертами. Небольшие усы, тонкий нос с чуть заметной горбинкой. Красивый, уверенный в себе, такие нравятся женщинам. Он очень умный, это чувствуется без труда! Но у него злой ум… И… и еще… Нет, это просто невозможно, невероятно!
– Что невероятно, брат?
– Да они что, сговорились?! – чуть не всхлипнул маг. – И у него тоже в сердце незаживающая рана! Она все время кровоточит и сводит его с ума! Бедный Правитель… Бедный наследник Делор! У него нет шансов. Я… Я вижу на троне другого человека с короной на голове. И его глаза не грустные, нет, совсем не грустные… Боги, смилуйтесь над несчастной Империей! – Тело ясновидца вдруг содрогнулось, из горла вырвался протяжный, мучительный стон, а горящие глаза стали быстро тускнеть.
– Пиши! – вскричал Раус. – Пиши, кто он, ради всего святого!
Пальцы, сжимавшие
