управлять, что можно, а что нельзя. Он жил особняком от остальных детей, почти ни с кем не общался, не играл. Его не сильно интересовали обычные детские забавы. Им он предпочитал чтение книг, пусть даже в таком юном возрасте.
Воспитатели приюта с опаской глядели на мальчика, поскольку к своим пяти годам он имел взгляд взрослого человека, прожившего длинную сложную жизнь, испытавшего трудности и познавшего горечь взрослой жизни. Это пугало, это настораживало, а потому даже воспитатели не стремились общаться с мальчиком. А потому, когда Том обнаружил, что может заставлять предметы двигаться, не прикасаясь к ним, он ничего никому не сказал. Когда он заметил, что кролик, которого они держали в приюте, беспрекословно подчиняется его желаниям, то тоже никому ничего не сказал. И, в конце концов, когда на летней прогулке маленький черный уж сказал ему «Эй, не раздави меня, парень», то Том решил, что точно никому не расскажет об этом. Он понял, что он отличается от других детей, а может даже от других взрослых.
И в этом он убедился в начале декабря, когда в двери их приюта вошла молодая черноволосая женщина в дорогой меховой шубке. Многие дети мечтали, чтобы эта леди забрала их. Ведь, чаще всего в приют приходили не самые богатые пары, а еще чаще детей не забирали, а отдавали. Однако, эта леди пришла без ребенка, она явно была не каким-то инспектором или спонсором приюта, поскольку ее глаза упорно выискивали кого-то среди детей. И они вскоре остановились на маленьком мальчике, худом, болезненно бледном, с большими черными глазами, что смотрели на нее с любопытством и жадностью.
Женщина провела в кабинете директрисы полчаса, а затем и Тома привели туда. Тогда-то он смог лучше рассмотреть женщину. Высокая, с черными кудрями, худым лицом и печальными серо-голубыми глазами. Она приветливо улыбнулась мальчику и, протянув руку, сказала лишь одно: «Пойдём домой, Том». И мальчик не мог этого объяснить, но почему-то он взял ее за руку и пошел. Он забрал несколько дорогих ему вещей, оделся в зимнюю курточку и сел в автомобиль этой леди. Они ехали долго, за город. В дороге леди накрыла его меховой накидкой, чтобы было теплее, и нежно обнимала, прижимая к себе. Наверное, это был первый раз, когда кто-то взрослый не боялся его, а проявил нежность.
Приехали они в небольшое поместье, где их радушно встречали пятеро слуг. Пожилая леди, которую звали миссис Росс, отвела Тома в его новую спальню. Она была большой, в сравнении с комнатушкой, в которой ему приходилось жить в приюте. Но мальчик толком не успел рассмотреть ее, поскольку его отправили отогреваться с дороги в теплую ванную. Его натерли душистым мылом, а после ванной одели в чистые и красивые одежды, которые Том видел лишь на рисунках в книжках.
— Идем, Том, леди Розамунд хочет тебя видеть. — Миссис Росс взяла его за руку и повела из спальни в небольшую гостиную, где его ожидала хозяйка поместья. Заведя мальчика в зал, камеристка удалилась, а Том остался стоять у двери, нерешительно осматривая богато обставленную гостиную.
— Том, иди сюда. — Женщина, что сидела на диванчике, похлопала рядом с собой, улыбнувшись. Том посмотрел на женщину и медленно подошел, забираясь на высокий диван и чувствуя себя не в своей тарелке из-за обилия роскоши, из-за тепла, которыми не был наделен приют.
— Ты голодный? — Женщина погладила мальчика по волосам и мягко улыбнулась. Том был худ и бледен, однако, в дорогой и хорошей одежде его бледность была скорее аристократической, нежели болезненной.
— Да, мадам. — Честно признался ребенок, посмотрев на женщину перед собой. Та лишь улыбнулась и позвонила в колокольчик. Тут же в зал вошел пожилой мужчина в черном костюме дворецкого. Леди Ричардсон попросила принести Тому ужин, и вскоре над коленями мальчика стоял маленький столик, на котором подают завтрак в постель. На столике стоял горячий грибной суп, несколько булочек, а также чай и кусочек яблочного пирога. Мальчишка и сам не заметил, как жадно накинулся на еду, позабыв о манерах и каких-либо приличиях. Он был настолько голодным, что не мог думать ни о чем другом.
POV Розамунд.
В тот вечер я наблюдала за Томом Реддлом и поражалась ему в самых разных вещах. Он был очень умненьким для своих лет, он был очень замкнутым в себе, он был невероятно милым… и вот как из такого чудесного ребенка могло вырасти чудовище? Возможно, это потому, что он никогда не знал любви? Даже сейчас, в пять лет, я видела как к нему относится директриса и другие воспитатели и воспитанники детского дома. Его не любят, презирают, избегают. А ведь ему всего пять лет. Это тот возраст, когда детей нужно окружить заботой и любовью, когда надо поддерживать все его начинания и помогать добиться того, чего он хочет.
В первый его вечер в доме мы практически ни о чем не разговаривали. Я лишь показала ему теперь и его дом, познакомила со всеми слугами и представила его самого слугам. Миссис Росс была в восторге от малыша. Скорее всего, это было связано с тем, что в трагедии Титаника двенадцатого года, она потеряла сына и беременную невестку. Ужасная трагедия, но, кажется, теперь вся ее нерастраченная любовь к нерождённому внуку пойдёт на Тома.
В этот вечер я сама уложила Тома спать и сидела с ним, пока он не заснул. Перед сном он задал лишь один вопрос: «почему вы забрали меня?», а я ответила: «потому что ты особенный, Том».
Том был очень скромным в первый месяц нахождения в доме леди Ричардсон. Он не стремился «завоевать» этот дом, он не стремился наполнить дом собой. Первые пару недель он жил, словно был здесь гостем, не стремясь как-то проявить себя. Хотя, он показал себя очень любознательным мальчиком и вместе с миссис Росс обследовал заново весь дом. К концу первой недели он полюбил проводить вечера в моем кабинете, наблюдать за тем, как я работаю или читать детские книги, что купили специально для его развития. В конце первой недели у нас состоялся с ним первый серьезный разговор.
— Том, со следующей недели к нам будет приходить учитель, что будет учить тебя письму, литературе, математике и этикету. — Мы сидели в моем кабинете в креслах и пили горячий чай с печеньем, что испекла кухарка Эдит. — Он будет приходить в будние дни на несколько часов, и вы будете заниматься.
— Хорошо, мадам. — Том кивнул, откусывая голову имбирному человечку.
— Только я прошу тебя
