ответить, лишь брови взметнула вверх. Вынудила?!
– Я всё понимаю. Как и неключимых, Вас может напугать любой шорох, но, уверяю, бояться меня не стоит. Пока, – он хмыкнул. – Давайте договоримся: я снимаю Путы, Вы, в свою очередь, не сбегаете и даёте объясниться от и до. Ведающему моего положения совершенно не пристало скакать по полям за невежественной потерянной, но, конечно же…
Элина перебила его:
– Сзади!
Тот нахмурился и окатил презрением.
– Прошу, столь дешёвые уловки давно на меня не…
– Да обернитесь же!
За чужой спиной клубился снежной пеленой буран, завывал всё сильнее, подбирался ближе, а в самом центре как отражение на стекле маячил силуэт, белый и нечёткий. Ребёнок. Тот самый, точно! Он не двигался, выжидал чего-то. Однако поняв, что его заметили, тут же схватился за посох и, чуть подпрыгнув, атаковал. Буквально из воздуха вдруг появились ледяные иглы–сосульки, невероятно острые и крепкие, и полетели прямо в их сторону, набирая скорость.
Что за?.. Разве такое возможно?! Она точно не спит? Точно в своём уме? Кажется, давно нет. Что здесь вообще творится?!
Если бы могла, Элина давно сорвалась с места, уклонилась, уповая на спасбросок ловкости. Но короткие рывки не помогали сдвинуть грузное тело. Раз-два. Раз-два. Ничего. Злость незаметно вытеснила страх. Злость на этого незнакомца-пленителя. Злость на безумного снежного мальчишку. Злость на этот мир, злость, в конце концов, на саму себя – беспомощную и безвольную.
Эти обжигающие чувства удивили. Она всегда подавляла эмоции, плохие и хорошие, любые. Эмоции – это слабость; эмоции – проблемы. Не плачь, не бойся, не кричи. Нельзя. Наверно поэтому за всю жизнь друг у неё был всего один, да и тот…
Вместе со злостью, распирающей изнутри, родилось нечто странное. Другое. То было щекочущее ощущение, медленное тепло, растёкшееся по телу и улегшееся кошкой в животе, где-то в районе солнечного сплетения. Приятное. Почти родное. Давно забытое. С ним же появились уверенность и дурманящая эйфория. Слабая улыбка не скрыла перемен. Мужчина сразу заметил неладное, но сделать уже ничего не мог, ведь…
В тот же миг верёвка лопнула.
Хлоп!
Наконец, свобода!
«Беги, пока не поздно, беги!» – билась отчаянная мысль. Элина сделала рывок, ватные ноги едва сдвинулись, но… Не успела. Ещё бы чуть-чуть! Чужие руки вцепились грубо, до синяков, мешая, не давая и шага сделать. Чтоб его!.. Откуда это спокойствие? Он слепой, глухой? Почему же тогда?..
– О чём вы…
Но не успел договорить, поглумиться вновь, как ледяные иглы просвистели прямо над головами. Бравада мгновенно улетучилась, и белое лицо его вытянулось. Одна из острых сосулек разломилась и на всей скорости вонзилась прямо в чужое плечо, проходя насквозь, словно не замечая плоть и кости. Элина видела, как алая кровь начала капать на снег, а чёрные одежды, пропитываясь, делались ещё темнее. Испарина выступила на лбу, он выдохнул, но оставался спокоен, даже не удивлён и не напуган, в отличие от неё самой. Однако хватка исчезла – ничего больше не держало и, пользуясь выпавшим шансом, она развернулась бежать.
Не тут-то было. Огибая мужчину, буквально поверх раненого плеча, пролетели ещё несколько игл, острых как лезвие. Одна просвистела мимо, но вторая всё же достигла цели. Элина едва успела зажмуриться. Зачем же повернулась?! Холодный клинок рассёк щёку наискось от уголка губ до виска. До чего же больно! Она несдержанно всхлипнула. Рана пульсировала. Жгло ужасно, жгло так, будто не холодом морозили, а огнём! На глаза тут же навернулись слёзы, застилая обзор, но оторвав руку от лица, Элина всё равно различила красное. Красное, красное, красное. Кровь. Сердце загнано застучало, отдаваясь в ушах, заглушая звуки. Она оказалась совершенно в другом месте, не здесь. Белый кафель, белые стены, белая ванна, наполненная водой и…красная кровь. Кап-кап, кап-кап. Гипнотизируя, срывались капли. Она подняла ладони. Красные. Красные…
– Не стойте!
Из оцепенения вывел неслабый толчок. Наваждение спало. Оглянувшись, Элина увидела, как мужчина опять вскинул руки, и впереди, в паре метрах от них, образовалась полупрозрачная стена из кирпичиков. Захотелось протереть глаза, но кровь никуда не делась, и ладони так и замерли в воздухе, неприкаянные. Она обтёрла их снегом. Так и не отрываясь, следила за каждым движением, каждым взмахом, уверенным и отточенным и хотела поверить, что…
Ма-ги-я. Здесь, прямо на её глазах. Иначе уже и быть не могло.
Последняя из сосулек влетела в стену и раскрошилась. Атака стихла.
– Не отходите от меня.
– Что происходит?
– Я разрешал говорить?
– Я сбегу опять, если не объясните хоть что-нибудь!
Он, наконец, обернулся.
– А я поймаю, и что дальше? Хотите в руки Мертвеца – всегда пожалуйста, – и демонстративно, вторя словам, стена пропала. Мужчина отошел в сторону. – Развлекайтесь.
До этого защищённая не только волшебной стеной, но и чужой спиной, сейчас Элина оказалась лицом к лицу с белым призраком. Тот стоял, не двигаясь, и смотрел пристально, неотрывно. Снова выжидал чего-то. На расстоянии разглядеть такое невозможно, но она готова была поклясться – глаза у него бездонно чёрные. Ледяной посох в детских руках мерцал, словно заряженное ружьё, готовое вот-вот выстрелить.
Элина коснулась краешка оставленной им раны. Легонько, лишь подушечками пальцев, но боль мгновенно прошибла всё тело. Что ещё этот мальчишка умел, какой магией владел? Сколько ему потребуется, чтобы убить её? Минута, две? И ведь он не отступится. Он хотел убить. Как и…Глубоко вздохнув, она перевела взгляд на мужчину и, признавая свою беспомощность, пошла на попятную.
– Если Вы пообещаете хотя бы не убивать меня, то я согласна слушаться.
С его стороны послышался смешок, очевидно довольный.
– Так-то лучше, – и чуть повернувшись, добавил. – Впрочем, смерть Ваша здесь никому не интересна.
Ага, конечно, никому, кроме вон того призрака. Мама с отцом превратились в ледышек, а разве люди не умирают от?.. Нет, не думай об этом. Не сейчас.
Мужчина сунул длинные пальцы в рукав и вынул часы. Увиденное явно ему не понравилось. Он стал спешить: движения сделались резкими и короткими, отточенными. Вот стянул одну из перчаток, вот, выйдя вперёд, вскинул ладонь, а вот прямо в сторону мальчишки уже сорвалось несколько десятков огненных стрел.
– Да как ты смеешь, Гавран! – взревел тот обвинительно, когда в ледяной накидке появилась тлеющая дыра.
– Убирайся, откуда явился. А иначе…
– Глянь-ка, заговорил как. Пугать удумал? Меня?
Мальчишка рассмеялся, громко и заливисто, и, подлетев верх, словно птица, словно его тело ничего не весило, вмиг оказался лицом к лицу с мужчиной. Элина отступила на шаг – «чуть ближе, и сбегу», но сейчас в её сторону никто не смотрел. Тишина продлилась недолго, но казалась не живительной передышкой, а скорее изощренной пыткой. Чем дольше они молчали, тем сильнее хотелось сорваться с места, пот катился по спине градом. Только как бы сильно не желала, не смогла бы этого сделать – страх сковал тело.
Полупрозрачные
