Добравшись до дома и войдя в квартиру, ощущаю, что во мне совсем померкли радужные составляющие Надиного предложения, и сомнения с новой силой замаячили на горизонте. Перспектива стать стриптизершей вызывает в моем существе естественное отторжение.
Тяжело вздохнув, я скидываю туфли и, тихо пройдя по коридору, заглядываю в комнату матери. Она лежит на кровати, но, услышав мои шаги, приподнимается и медленно садится. Мама пытается растянуть губами улыбку, но выходит это так неестественно, впрочем, как и моя ответная улыбка.
Я мотаю головой.
– Ася, ты совсем не ешь.
– Перекусила в институте с Оксаной, – не краснея, вру я просто потому, что не хочу ее огорчать, что у меня совсем нет аппетита. От этой безобидной лжи чувствую новый укол совести. Я все больше изменяю себе.
Взгляд падает на тумбочку возле кровати, и я замечаю, как стремительно уменьшилось с утра количество обезболивающих таблеток. Эта картинка одним махом убивает все сомнения, что бултыхались в моем сознании, и я окончательно убеждаюсь, что пойду на завтрашний кастинг и еще куда угодно, лишь бы срочно заработать деньги и попытаться спасти жизнь самого близкого мне человека.
– Ложись, – бормочу я ей, подходя ближе.
Мама послушно выполняет указание, а я, поддаваясь внезапному порыву, пристраиваюсь к ней под бок и ощущаю, как она прижимает меня к себе, как в далеком детстве. Вдыхая ее запах, возвращающий меня в счастливое беззаботное время, внезапно думаю, что, наверно, всегда у идеальных родителей рождаются неидеальные дети вроде меня, возможно, природа устает, создавая совершенство, и отдыхает. Не все могут быть такими… сильными, правильными. Я знаю, что моя мама никогда бы не одобрила это мое сегодняшнее решение. Она бы провалилась сквозь землю, сгорела бы заживо, но не согласилась бы на то, на что я мысленно дала себе согласие.
2 глава. Кастинг.
Надя встречает меня у входа в стриптиз-клуб и уверенно ведет за собой. Я машинально следую за ней, но все еще не могу догнать происходящее. Неужели это правда действительность?! Я интеллигентная, принципиальная, разумная, домашняя девушка, взволнованная до трясущихся рук, с учащенным пульсом и бешеными глазами семеню за бывшей одноклассницей, чтобы пробовать себя в стриптизе... Точно что-то из ряда вон выходящее! Может быть, это просто сон?! Щипаю себя за руку – больно. Это точно мне не снится!
Спутница заводит меня в какую-то комнату и сует в руки пакет.
– Надень это.
Я киваю, даже не заглянув туда, и растерянно смотрю на нее. Она же оставит меня одну или хотя бы отвернется?!
– Переодевайся! – с нажимом произносит Надя и судя по взлетевшим бровям недоумевает о моем замешательстве. Да, действительно глупо! Девушка, собирающаяся раздеваться в зале, полном людей, преимущественно мужского пола, смущается взявшей ее под крыло подруги.
Торопливо скидываю свитер, джинсы и, оставшись в нижнем белье, вытаскиваю содержимое пакета. Бюстгальтер, усыпанный пайетками, ниточки стринг телесного цвета, безумно коротенькая блестящая юбочка и шифоновая кофточка, завязывающаяся на животе. Больше всего места в этих обрезках ткани занимают туфли на высоченной подошве и с умопомрачительно длинными каблуками, которые называются стрипы.
Под прицелом Надиного взгляда я снимаю с себя остатки своей одежды, одеваю то, что она мне подобрала, и жду дальнейших указаний.
– С грудью и фигурой у тебя все отлично. В общении ты адекватная, так что если по-прежнему хорошо двигаешься и не станешь смущаться, то проблем не будет, – заключает она и, отойдя к какому-то шкафчику, вытаскивает бутылку коньяка и стопку. Наполнив ее доверху, девушка протягивает мне.
Я вылупляю на нее глаза и мотаю головой.
– Тебе нужны деньги? – повторяет она вчерашний вопрос.
Я киваю.
– Тогда послушай меня и выпей.
Я беру стопку и запрокидываю ее в себя так, как, видела, делают это в фильмах. В ту же секунду у меня перехватывает дыхание, и пожар, опалив горло, спускается вниз, разливая по внутренностям приятное тепло. Я усиленно моргаю, пытаясь удержать слезы, набежавшие на глаза, и не испортить макияж, на который убила не менее получаса.
Надя еще раз оценивающе разглядывает меня и командует:
– Пойдем.
Едва я делаю несколько шагов, как начинаю, подобно любому предмету, потерявшему опору, притягиваться к полу и только благодаря подхватившей меня девушке остаюсь стоять на ногах.
– Стрипы не предназначены для ходьбы, в них реально двигаться только у пилона. Тебе надо будет купить Pleaser единички, модель kiss, очень устойчивые и удобные.
Мы подходим к выходу на сцену, к нескольким пытающимся поймать удачу за хвост претенденткам вроде меня, и девушки мгновенно, оценивающе просканировав мое тело, отворачиваются. Судя по мрачным лицам и молчанию, они видят во мне очередную конкурентку.
Оглушающая музыка стихает, и доносятся голоса. Спустя несколько минут мимо нас проходит раскрасневшаяся девушка со слезами на глазах и исчезает в коридоре.
Я поднимаю глаза на Надю. Она равнодушно пожимает плечами.
– Ты же не раз участвовала в танцевальных конкурсах и должна понимать – побеждает не тот, кто лучший, а тот, кто умеет лучше продемонстрировать себя на паркете! Тут аналогично!
Вздыхаю и отворачиваюсь. Мама отдала меня на бальные танцы, чтобы было куда выходить энергии ее неугомонной дочери, весь день готовой носиться с мальчишками и всегда предпочитающей брюки платьям. Энергия получила свой выход, я научилась пластично двигаться, полюбила красивые платья и стала пользоваться внешними данными, что дала мне природа, но спокойной, воспитанной и уравновешенной девушкой оставалась только снаружи и только для радости мамы. Если говорить языком танца, европейской программе я всегда предпочитала латинскую.
От моих мыслей меня отрывает властный женский голос, вызывающий на сцену какую-то девушку, и я смотрю в спину отправляющейся на сцену новой претендентке.
Сердце в груди отбивает чечетку от осознания того, что скоро наступит моя очередь.
«Что я делаю?!» – снова поднимает восстание внутреннее «я», но я заталкиваю его обратно воспоминаниями о маме, о ее натянутой улыбке на усталом лице, потухших глазах, об исчезающих обезболивающих на ее тумбочке. Она лучше меня осознает, что, когда придет ее очередь на операцию, она уже не будет для нее актуальна. Похоже, мама смирилась с преследующей ее старухой с косой, но я – нет! Она мой единственный родной человек! Моя связь с детством. Отец бросил нас, когда я была еще маленькой, и я даже не помню его. Нет! Я не готова так рано остаться одной!
Закрываю глаза, чтобы абстрагироваться и успокоиться, как делала всегда перед выступлениями на соревнованиях. Не получается! Сейчас как никогда хочется спрятаться от проблем и побыть маленькой девочкой, а мне приходится быть взрослой и самой решать непосильные проблемы. Хотя разве мы можем знать заранее, что по силам нам, а что нет?! Все всегда надо пробовать!
