шикарная трёшка. Хочешь купить?
– Да запросто. Прямо сейчас можно?
– А осмотр? Покупают же после осмотра.
– А мы с уроков сбежим на поезд и – на осмотр.
– Классно!
– Сколько уроков пропустим?
– Ну, не менее шестидесяти, – Лёва стал подсчитывать в уме: – Три дня туда, три дня обратно, день на смотрины – если по шесть уроков в день – полтинник.
– Да? Я думала, больше.
– Нет, это же не Дальний Восток. Страна с юга на север не очень протяжённая. Ехать до Воркуты три дня отсюда на поезде.
– На оленях лучше!
Посмеялись.
– Чай там попьём, – добавил Лёва.
– А как же! С сухариками!
Красиво вокруг было, листья золотели прямо на глазах, и ещё малышня… Малыши меня всегда в этот день умиляют – такие все серьёзные, девчонки с белыми бантами, мальчишки – женихи в миниатюре, все в костюмчиках, не хухры-мухры, у всех букеты в руках, некоторых за цветами вообще не видать, одни только ушки-лопоушки.
Когда-то мы тоже такими были.
Гляжу сейчас на старшаков – дяди и тёти. И никаких костюмов: футболки навыпуск и джинсы, всё самое-самое обычное. Оп-ля! Нет, один разоделся, есть у нас в школе придурок. Павел Винталёв. Этот в костюме был, вышагивал с мамой под ручку. При букете, ка-а-анечно. Винталёв – медалист с первого класса, у него на лбу было написано: ме-да-лист. Ему положено в костюме с галстуком ходить, банкир долбаный. А что, Пашка не банкиром, что ли, будет? Как же – филологом-поэтом. Чтобы две копейки в год зарабатывать.
Пересекли площадь Макарова. Она сегодня вообще пуста – скейтбордисты в школу потопали. Но что тут будет после уроков! На улице солнце смайликом добродушным, все школьники придут кататься.
Как я и предполагала, Захар сел за третью парту в первом ряду. Четвёртую уже заняли Мокрецова с Топилкиной.
Захар на меня покосился.
– Знакомься, Захар, – сказала я, когда мы проходили мимо него. – Это Лев. – Я даже не остановилась, когда это произнесла. Как будто Кислицин мне вообще побоку.
– Ну, – кивнул Захар, искоса глянув на Лёвку. Даже не поздоровался! Ни со мной, ни с новеньким.
– Давай сюда сядем, – сказала я Лёве, кивнув на пятую парту. И оглянулась на Захарыча.
И тут наши взгляды встретились. Во взгляде Кислицина я прочла заинтересованность. Ему стало интересно, и у меня замерло, а потом галопом помчалось сердце. Любопытно ему стало – с кем же это я в школу заявилась? Ведь он таких не знает, а Захар всё должен знать. А как же! И ему дела нет, что я тоже не знаю его девицу в жёлтом купальнике. И спрашивать не буду, просто умру от любопытства, а не спрошу. Я понимала, конечно, что это не любопытство, а самая настоящая ревность, но боялась даже самой себе в этом признаться.
– Ой. Я телефон в ветровке забыла, – я растерянно посмотрела на Лёву, – пропусти меня, пожалуйста. – Он с краю сел, а я у окна.
Я вылетела из класса.
Забыть телефон в раздевалке нашей школы – значит, запросто его лишиться. И не важно, что мобилу можно купить сейчас в каждом киоске за сто рублей. У наших школяров это что-то вроде охоты по карманам. Нашёл копеечный мобильник – удача, словно настоящий охотник в настоящем лесу подстрелил белку.
Возвращаюсь из раздевалки с телефончиком в кармане джинсов, смотрю, из 1 «В» выбегает зарёванный мальчишка. Наверно, потому и выбежал из класса, что заревел. Звонок на урок ещё не звенел. Кто-то побил там парня, что ли.
– Эй, ты чего шумишь? – я возникла перед ним, как мамаша, честное слово. Такой он был маленький, тщедушный, а я такая над ним огромная. Он в костюмчике с галстуком, как у всех первоклашек принято, я уже говорила.
– Та-ак, – мальчишка утёр слёзы одним рукавом, другим.
– Чего «так»? Что за «так» первого сентября? В мир знаний пришёл, разве можно сегодня рыдать, эй, парень?
– Мой буке-ет! – ревёт мальчишка и утирает слёзы рукавами.
– Что твой буке-ет?
– Вы-ыкинули!
– Кто выкинул, куда?
– Учительница-а бросила в у-урну…
Я почесала затылок. Да-а. Задачка с тремя известными. Вот и первый урок бедолаге.
Мы-то, старшеклассники, всё уже понимали. Зачем учительнице много цветов? Зачем дети тащат их в школу? Этот обычай давно надо отменить. Да, да, именно: запретить приносить цветы! Потому что букеты похуже учителя выбрасывают. Что мы, урн с цветами не видели? Да сколько угодно!
– Не реви, Буратино, спасём твой букет. Учительница в классе?
– Нету-у, куда-то ушла-а…
– Ну, веди меня к вам в гости.
Зашли мы к ним в класс, малыши сидят за партами нарядные-нарядные и грустные-грустные, а в урне в углу – цветы, полная доверху урна, букеты вниз головой, как утопленники, без воды, стеблями вверх.
Ненавижу таких училок! Ну, скажите, зачем это надо делать при детях? Что, нельзя цветы в учительскую оттащить? А уж после уроков выбрасывать? Можно и вообще не выбрасывать. Подарить лишние букеты уборщице, в столовую отнести – поварам. Или просто в школьной столовой на столах расставить. Красиво же будет! Празднично!
Я не стала разбираться, где именно у этого мальчишки букет, взяла – и всю урну вверх ногами на пол перевернула. Дети вскочили с мест и к цветам кинулись. Только двое остались за партами – мальчик и девочка, и я поняла, что это их букеты – самые роскошные – стояли на учительском столе. Не хотите, господа, цветов-олигархов за несколько тысяч рубликов? Мне захотелось выкинуть их в окошко. Если бы не хозяева букетов – гордые мальчик и девочка, так бы и сделала, полетели бы цветы из окна на головы прохожим.
Первоклашки каждый свой букетик нашёл, к груди прижал и на место отправился. Второй звонок прозвенел. И тут дверь открылась и на пороге учительница возникла. Молодая. Накрашенная. Ресницы в палец длинной. Наверное, даже не накрашенные, а наклеенные. Хлоп-хлоп на меня этими чёрными карандашами.
– Что тут происходит?
– А то, что цветы в урну бросать не надо, – тихо, чтобы не слышали первоклассники, сказала я ей и вышла из класса. Я почти что на ухо ей это прошипела. Мы же с ней нос к носу столкнулись. Я её даже чуть плечом в дверях не толкнула. А что она проход загородила?
Дверь за моей спиной с грохотом хлопнула, а потом распахнулась.
– Я с тобой ещё разберусь! – закричала мне вслед училка первого «В». И снова дверью бабахнула. Ох, как разозлилась!
Очень мне страшно, ага.
Малышей только жалко. Сразу же видно, какая мымра им в учительницы досталась.
