Потихоньку дошла вдоль стены до двери и выглянула в соседнюю комнату. За большим письменным столом сидел молодой парень в штанах и тунике, подпоясанной кожаным ремнём. До моего появления он что-то старательно переписывал на белую гербовую бумагу с желтоватого листа, испещрённого мелкими записями с множеством зачёркиваний. Для письма использовалась деревянная палочка, внешне напоминающая не то карандаш, не то черенок от детской рисовальной кисточки. На верхней части этого письменного прибора располагался небольшой голубоватый кристалл размером чуть больше ластика, который у нас крепят с обратной стороны карандаша. Из-под заострённого конца палочки выходили ровные строчки тёмно-синего цвета.
Оторвавшись от своего занятия, парень посмотрел на меня и приветливо улыбнулся.
– Хотите, я принесу вам поесть? – первым заговорил он.
При мысли о еде накатила сильная тошнота, и я инстинктивно зажала рот рукой. Видимо, жест был очень информативным, и вопрос о еде отпал.
– Если вам нехорошо, могу принести прохладной воды, это обычно помогает, – предложил Карен.
Я кивнула, всё ещё опасаясь говорить из-за приступа дурноты, и попыталась изобразить на лице благодарность.
– Присаживайтесь, – указал он мне на свободный стул у стола и вышел через ещё одну дверь.
Я приняла его предложение и начала разглядывать комнату. Вдоль одной из стен стояли два шкафа с полками, между ними располагалась красивая витая деревянная вешалка, сейчас пустая. В одном из шкафов стояли книги, в другом лежало что-то похожее на папки на завязках, но не из картона, как у нас, а из плотной и жёсткой на вид ткани. Стол, два стула и полупрозрачные занавески на единственном окне – вот и всё убранство комнаты.
Вернувшийся Карен протянул мне белую керамическую кружку с водой.
– Извините, а вы не могли бы написать для меня алфавит в столбик? – попросила я. – И, если можно, под ним несколько простых и часто употребляемых слов.
Парень посмотрел на меня удивлённо, но вынул из стола чистый лист простой желтоватой бумаги и выполнил просьбу.
– Скажите, а я смогу пользоваться таким письменным прибором, как у вас, или это требует каких-то специальных умений?
– Стилусом? Ими все пишут. – Карен протянул мне местный аналог авторучки.
Взяв его и пододвинув к себе лист с алфавитом, я попросила:
– А теперь, пожалуйста, по очереди назовите мне ваши буквы.
Парень удивился ещё больше, но ничего не спросил и стал перечислять. Я быстро записывала транскрипцию напротив каждого знака. Увидев, что я делаю, Карен стал произносить буквы немного медленнее.
После того как к каждой букве чужого языка была приписана транскрипция, пришло время для основного эксперимента. Первое из предложенных Кареном слов состояло из трёх букв. Я довольно легко нашла их в списке и ниже аккуратно вывела: «а-ри-л». Проговорила про себя слово целиком и поняла, что оно для меня ничего не значит. Теперь – самое главное. Глубоко вдохнув, я выпалила вслух такое непонятное «арил», стараясь не представлять размер своих проблем по изучению чужого языка в случае, если результат будет отрицательным, и чуть не задохнулась от радости и нахлынувшего облегчения. Свой голос, произносящий чужое слово, я слышала как бы на заднем фоне, а в голове отчётливо прозвучало привычное «мама». Эмоции переполняли меня, хотелось прыгать от радости и кричать, но я заставила себя проделать всё то же самое с оставшимися двумя словами и получила «дом» и «небо».
Карен смотрел на меня, грустно улыбаясь.
– Здорово вы придумали с такой записью, даже жалко, что не понимаете слов, которые произносите.
И вот как доказать ему, что я понимаю значение слов, которые читаю? Ведь если я произнесу слова на своём языке, он услышит их на местном и решит, что я просто повторила транскрипцию. На поиск решения потребовалась примерно минута.
– Мама – это женщина, которой мы обязаны своим появлением на свет, дом – здание, в котором живут люди, а небо мы видим у себя над головой, когда находимся на улице.
Несмотря на некоторую сумбурность данных мной определений, Карен вскочил, опрокинув стул, и уставился на меня округлившимися от изумления глазами.
– Невероятно! Нужно срочно рассказать об этом господину архимагу!
Он метнулся к выходу, видимо намереваясь действительно бежать со всех ног, чтобы отвлечь занятого человека от важных дел свежей новостью. Я хотела окликнуть его, чтобы попытаться остановить, но в этот момент открылась дверь, и парень, не сумев вовремя затормозить, врезался во что-то невидимое, расположенное перед архимагом Лисандром.
– Карен, что случилось? Куда ты так спешишь?
– Господин архимаг, – захлебываясь эмоциями, выпалил Карен, – она читает! Она понимает, что читает!
Хватило одного строгого взгляда, чтобы парень сник и отступил в сторону.
– И что же вам удалось прочитать, что так сильно впечатлило моего помощника?
Я молча развернула и пододвинула к нему исписанный лист. Лисандр разглядывал его несколько секунд, после чего поинтересовался:
– Что означают символы рядом с алфавитом и под словами?
– Это звучание ваших букв, записанное на моём языке, что-то вроде транскрипции.
Архимаг подумал, посмотрел на меня и написал внизу листа ещё одно слово, довольно длинное, после чего вернул лист и стилус мне.
Приписав транскрипцию к буквам, я получила «анкри-манар». Прочитала получившееся вслух и ничего не поняла, слово так и осталось чужим набором звуков. Волной накатила паника, я попыталась загнать её вглубь сознания и сосредоточиться на задаче. В чём может быть дело? Почему на предыдущих словах всё сработало, а на этом – нет? Чем они отличаются, кроме длины? Хотя… А почему я не беру в расчёт длину слова? Ведь это, по сути, количество слогов, а значит, возможность неверно поставить ударение. И если слово звучит неправильно, то и воспринимается неправильно. Или, может, в моём языке просто нет понятия, аналогичного этому слову? Так, стоп, будем проверять по порядку.
Всё время, пока я размышляла, архимаг и его помощник ждали.
– Скажите, а само слово на вашем языке я произнесла правильно?
Парень отрицательно замотал головой и уже начал было открывать рот, чтобы поправить меня, но Лисандр лаконично ответил «Нет» и жестом вынудил Карена замолчать.
Это он быстро соображает. Если бы помощник сам правильно произнёс слово, то я услышала бы его значение на своём языке, и эксперимент сорвался бы, точнее, его нужно было бы начинать заново с другим словом. Архимаг терпеливо ждал, видимо, данная проблема для него имела достаточно большое значение. Я немного подумала и сформулировала следующий вопрос:
– Вы можете показать в написанном, где ставить ударение? Например, подчеркнув этот слог.
Лисандр внимательно посмотрел на меня, взял стилус, чуть помедлил и подчеркнул конец второго слога. Я вновь прочитала написанную транскрипцию, сделав ударение в нужном месте, и сразу в голове всплыло слово «педагог». Так… и как бы это им описать?
