Кто-то убегает из студии, а я вдруг понимаю, что совершенно не нервничаю. Леонид настолько располагает к себе, что уже через пять минут знакомства я заливисто смеюсь над его шутками и спокойно жду фотографа. Даже если я по какой-то причине не подойду им, мне будет жаль не столько гонорара, сколько того, что я не успела как следует пообщаться с Леонидом. Уверена, у него в загашнике множество историй, над которыми бы я вдоволь насмеялась.
Мужчина присаживается на пуфик рядом, кряхтит, шипит, говорит, что в самый раз увольнять этого безответственного человека, но потом смягчается и изрекает:
— Ну вот как его уволить? Он лучший! Но зато запросы! Какие у него запросы!
— Идет! — кричит кто-то неподалеку. — Идет.
— Ну слава богу! — Леонид быстро встает, оддавливает своей туфлей мою маленькую ножку, обутую в лодочки на каблуке и, даже не извинившись, идет к выходу.
Я ойкаю и быстро наклоняюсь, чтобы потереть ногу, когда слышу знакомое:
— Уже пришла? Ни о чем эти модели не думают.
Я замираю в положении бабы яги в ступке. Делаю вид, что потираю ногу, хотя на самом деле просто не могу пошевелиться, точнее, боюсь это сделать.
Судорожно вспоминаю, что мне говорила о компании сестра. Что она зарубежная? Нет, нет, нет, пусть это будет просто миражом. Я хочу, чтобы мне показалось, но когда я слышу уже обращенное к себе:
— Так фотки не получатся, Гюльчатай. Открой личико.
Мне становится дурно. Тело бросает то в жар, то в холод, меня всю сковывает, мысли путаются и сбиваются друг о друга. Я не знаю, куда бежать. Вернее, как убежать, чтобы он не понял, кто перед ним.
Я все же расправляюсь и смотрю в его затылок, потому что в эту минуту он о чем-то разговаривает с Леонидом.
Мгновение.
Поворот.
Дикий удар сердца, которое угрожает разорвать меня изнутри. Он не смотрит на меня, сразу склоняется к камере.
Тук-бах-тук-бах. Так громыхает мое забившееся от страха и радости сердце.
Щелкает вспышка камеры, я жмурюсь, а когда открываю глаза, натыкаюсь на разъяренный и ошарашенный взгляд Руслана, направленный на меня. Он несколько раз моргает, смотрит в камеру, снова на меня, щурится и выдает:
— Во всей столице что, не нашлось никого интересней?
И идет к двери.
Он просто покидает эту чертову студию, оставляя ошарашенную и полностью разбитую меня и всех присутствующих.
Глава 3— Сидеть! — громыхает Леонид, заметив, что я засуетилась в попытке встать со стула и покинуть студию. — Ты нам идеально подходишь, просто он, — мужчина кивает на выход, — со своими тараканами.
Я прекрасно знаю, какие именно тараканы у Руслана в данный момент, но молчу и киваю, продолжая сидеть на стуле.
Леонид выходит из студии, и я таки поднимаюсь. Никто из присутствующих не сможет запретить мне уйти, поэтому я трусливо бегу к выходу, чтобы спрятаться от нагрянувшей ниоткуда встречи. Я не хочу видеться с Русланом, разговаривать, меня бросает в жар и в холод от одного его присутствия, поэтому сбежать — идеальный вариант в данной ситуации.
Стоит мне выйти, как я слышу безапелляционное:
— Мне похрену, что она нам подходит, Леонид, — громко, будто с надеждой, что я услышу этот разговор, произносит Руслан.
Я замираю там, куда вышла и даже неосознанно делаю несколько робких шагов к двери справа, откуда слышу голоса.
— Нет, ты не понимаешь, — сквозь ярость произносит Леонид. — Она не просто нам подходит. Она идеальная. Мы ее, мать твою, ждали почти час.
— Ее ждали вы, — с усмешкой. — Найдете другую, эта нефотогенична.
Я сглатываю появившийся из ниоткуда ком в горле и от обиды чувствую, как к глазам подкатывают слезы. К черту, подальше отсюда. Пусть и дальше меня ненавидит, так мне, по крайней мере, спокойнее жилось.
— Хорошо, — соглашается Леонид. — Я соглашусь с тобой, когда увижу фотографии. Идет? Сделай пробные снимки.
Мне становится дурно.
— Нет, не идет, Леонид. Я сказал, что не буду ее фотографировать. Она никакая.
Дальнейшие их слова я не слышу, потому что голоса становятся приглушенней. Решаю уйти, но как раз в этот момент дверь распахивается и на пороге появляются они оба.
— Извините, — лепечу, стараясь не смотреть на Руслана. — Мне нужно идти.
— Куда? — удивляется Леонид, останавливая меня тем, что перехватывает под руку. — Сделаем несколько пробных снимков, если все хорошо, сегодня же подпишем контракт.
Мне кажется, я слышу скрип зубов за спиной, так сильно Руслан сжимает от недовольства челюсти. Леонид подталкивает меня в студию, помогает сесть на стул и только после этого решаюсь посмотреть в сторону установленной камеры. Руслан на меня не смотрит, целенаправленно избегает, что-то настраивает в камере, крутит объектив, о чем-то переговаривается с девушкой, стоящей рядом и смотрящей на него, как на принца.
— Рус, это всего-лишь пробные снимки, — с улыбкой на лице произносит Леонид, но после взгляда, направленного на него, тут же замолкает и делает характерный жест рукой, будто закрывает себе рот.
Я сглатываю, когда Руслан поворачивается ко мне и смотрит поверх камеры. Мажет по мне взглядом и, сжав челюсти, склоняется к объективу. Не знаю, что ему стоит смотреть на меня так близко, замечать каждую деталь и изъян на теле, но я никак не могу расслабиться. По телу проходит озноб, когда я пытаюсь принять хоть какую-то позу и… улыбнуться.
— Она деревянная, — спустя пару снимков констатирует факт Руслан.
Сейчас я вовсе не обижаюсь, потому что действительно себя такой чувствую. Тело скованно его взглядом, пусть он смотрит и сквозь объектив. Пошевелиться просто сложно, не говоря уже о том, чтобы улыбаться в камеру и позировать.
— Я бы тоже деревом был, знаешь ли, — не унимается Леонид. — После того, что ты тут устроил.
Руслан зол. Даже с расстояния в несколько метров я вижу это слишком отчетливо: его ноздри раздуваются, рот растягивается в кривой усмешке, а глаза лихорадочно горят. Он не хочет меня снимать, потому что я предала его? Или потому что я вправду такая… деревянная и “никакая”. Может, он говорит это не потому, что ему до сих пор больно, а из-за того, что за шесть лет видел моделей красивее, раскрепощеннее и ярче?
