некоторое время они топтались на узенькой площадке. Действие сопровождалось невообразимыми лексическими оборотами фольклорного языка.
— Да хорош, дед. Согласен! — кричал напуганный Олег.
— Вот и ладно.
Седовласый служитель улучил момент и ударил посохом в рельс изо всей мочи. Оглушенный Олег закрыл уши, и змея тут же, извиваясь кольцами, вновь бросилась ему под ноги. Олег, гонимый ящером, еле удержался, хватаясь за выступы в стене у края, но старец не дал ему шанса, он ловко по молодецкой удали ткнул посохом Олегу в грудь, и тот сорвался в бездну.
Глава 2
Неизвестно, сколько времени прошло после падения. Очнулся Олег в стоге пахучего сена. Он тут же разразился громогласным чихом от резкого запаха разнотравья. Острые стебли лезвием болезненно впивались в кожу. Середина густой копны естественным образом смягчила приземление. Олег ощупал конечности. Ему удивительно повезло, счастливчик ничего не повредил. Он не двигался, вглядывался в голубую синеву небосвода, подпираемого высоченной колокольней. Олег отметил: архитектура собора переменилась, более здание не являло ветхое строение, а представало обновленным. При воспоминании о пережитых событиях этим утром голова начинала гудеть, свинцовый туман окутывал рассудок. Олег вновь и вновь проигрывал картину произошедшего, как приключенческую киноленту, увиденную в далеком детстве, что запечатлела в памяти яркие моменты, но тщетно пытался припомнить черты лица скитника, тембр его голоса или подробности вида разъяренной змеи. Даже то, как переступил край звонницы, и сам полет Олег не помнил, но точно знал, что старик возложил на него миссию отыскать колокол. Обломки мыслей возникали в тени сознания. «Почему старец поступил с ним таким образом? Постойте, но ведь не было никакого стога возле храма», — вопросы волчком вертелись в мозгу, и вот злой он сжал кулаки до боли и решил отомстить, вывести настоятеля на чистую воду. Олег уже приподнялся, как вдруг на очередной его оглушительный чих промеж широко раздвинутых ног из глубины стога вылезла голова в монашеском капюшоне и трясущейся жиденькой бороденкой.
— Тише, — прошептала башка, — умоляю тише.
Человек поднес дрожащий указательный палец к губам.
— Не то лягушатники заколют, — снова прошептала голова и скрылась в сене.
— Эй ты кто?
Голова вновь вынырнула.
— Ипатом кличут. В стог ховайся.
В невыносимой духоте слежавшегося прелого сена городского Олега чуть не вывернуло, с трудом он сдерживал аллергический чих. Ипат плотно прикрыл ему рот шершавой ладонью, пахнущей чесноком, что еще усилило раздражение его нового товарища по несчастью.
— Угомонись, — перешел на полуголос Ипат, не на шутку объятый трепетом, что вот-вот их обнаружат некие дикие орды лягушатников. Он выпучил добрые глаза теленка, в которых гнев и не казался вовсе яростью, а отчаянным призывом к тишине. Мало-помалу Олег свыкся и невероятным усилием воли подавил тошнотворное чувство.
— Ты тот Ипат, что со звонницы пропал? — догадался Олег.
— Верно.
— Тебе настоятель помог сигануть?
— Скажешь тоже настоятель, — ухмыльнулся алтарник. — Колдун он, вот кто, а не настоятель вовсе.
— Я заметил. От кого прячемся?
— Глянь на басурман, — Ипат предельно осторожно раздвинул сено так, что получился крошечный проем с видом во двор. — Говорят, они улиток едят. Брр, мерзость.
Олег явственно представил трапезу с поглощением скользких слизняков, и его перекосило. В тени деревьев стоял обоз, перегруженный мешками и утварью, что борта повозки прогнулись от напряжения и вот-вот подломятся. Рядом на траве возле тлеющего костра с котлом на привале отдыхали служивые люди в армейских мундирах времен Отечественной войны. Ружья их с примкнутыми штыками прилегали к обозу. Доносились звуки развеселой французской речи. Гренадеры увлеклись обсуждением добычи, живо жестикулировали, один в синем жилете, очевидно, высокий чин, покатился от хохота. Поодаль скучал часовой с палашом наперевес и постоянно отвлекался на доносившийся ароматный дымок варева.
— Французы?
— Мародеры, ишь, сколь добра в обозе.
— Кино снимают? — ухмыльнулся Олег.
Ипат бросил вопрошающий взгляд на диггера с укоризной, что тот еще не догадался.
— Мужик, ты не понял? Колдун отправил нас в 1812 год.
Олег бросился проверять наручные часы, стрелка возобновила мерный ход, отстукивая секунды жизни в давно минувшей эпохе. Прав оказался Ипат, дата на циферблате действительно переместилась на август #, 1812 г. Олегу никогда не доводилось встречаться с потусторонним, не верил он и в рок, твердо полагая, что человек сам творит долю свою, не говоря о перемещениях во времени. Но стал сомневаться в собственных выводах после увиденной змеи, ожившей из малахита. Задумываться о том, почему судьба погладила его против шерсти в компании с Ипатом, не было времени, а на вопрос как они станут выбираться, услышал пронзительный вопль Ипата.
Скитник вывалился из стога, и его жилистое туловище кубарем покатилось, путаясь в длинной рясе. Причиной такого выпада послужил укол рогатиной бедному Ипату в мягкое место. Дело в том, что фуражир подошел к стогу с обратной стороны, чтобы подцепить копну, вот и угодил с первого раза в монаха. Гренадеры всполошились, похватали оружие и подбежали к месту преступления. Олега грубо выволокли, а один расхрабрился и с лихвой осадил пришельца из будущего парой ударов прикладом штуцера. Не найдя в стоге более никого, обоих сопроводили под улюлюканье внутрь церкви, где квартировал старший офицер. Внутри собор представлял удручающую картину: развороченный иконостас с пробоинами в иконах от кучной стрельбы картечью, осквернённый испражнениями алтарь, вдребезги разбитые аналои, перевернутый престол. В углу притвора горой громоздились позолоченные оклады, свечники, купель, священные сосуды и прочая драгоценная утварь. Здесь же солдаты великой армии обустроили походный кузнечный горн, где они усердно выплавляли золотые и серебряные слитки. Все явствовало о варварской ненависти культурных европейских цивилизаторов к духу русскому. Ученики Наполеона крепко-накрепко усвоили назидание своего императора, что для победы нужно не только ненавидеть противников, но и презирать их. А дальше будет Москва с разрытыми могилами и разбитыми склепами прославленных князей в поисках сокровищ, и попранием русских святынь по приказу великого покорителя времен и народов. Статный офицер в кивере, синем сюртуке и расшитых золотом эполетах с бахромой спиной стоял в начищенных до блеска сапогах к входу и не обращал внимания на вошедших. Француз с заложенной правой рукой за спиной упражнялся в стрельбе по мишеням из ликов святых на росписи настенной. Значит, этот левша
