Остров Скай в последнее время пугал пуще прежнего.
С появлением графа Дерби, и без того овеянный жуткими слухами, остров превратился в то место, о котором заговаривали лишь шепотом, прикрыв губы ладонями, чтобы, упаси боже, какая-нибудь пролетавшая птица не донесла хозяину острова о пересудах несчастного смельчака. В представлении рыбаков, промышлявших в заливе и обходивших овеянный слухами Скай стороной, приезжий молодой англичанин, поселившийся в Линдфорд-холле полгода назад, был самим дьяволом. Не иначе!
Именно с его появлением на Скае начали пропадать люди…
Первым был Шон О'Майли, работавший в Линдфорд-холле садовником еще при прошлом хозяине, сэре Линдфорде. Он остался там, крайне довольный, что новый владелец имения предложил ему плату больше прежней, да еще не особо донимал планами по улучшению саду, как было то с прежним хозяином. О'Майли нет-нет да прикладывался к бутылке, валяясь под одичавшими кустами роз и малины, а графу Дерби и дела до этого не было. «Это рай», — повторял О'Майли снова и снова, пока вдруг ни пропал.
Раз — и нет его. У садовника не было ни жены, ни детей, только старый пес Порох, который с тех пор, одичав, завывал ночами на топях, пугая тем самых подверженных суевериям жителей рыбацкого поселения.
После О'Майли пропали домашние слуги Грег и Яков Макдоналды, после них — дряхлый лакей, о котором рыбаки мало что знали (он был англичанин), но все-таки сам факт произошедшего снова их взбудоражил. И об острове поползли скверные слухи…
Не то чтобы раньше о нем не говорили, но теперь ЗАГОВОРИЛИ по-настоящему. И граф лишь подливал масла в огонь своими эксцентричными выходками: он, например, запретил привозить на Скай женщин. После пропажи четырех горничных и кухарки он заявил, что новых в имении не потерпит. Он-де, вообще женофоб и рьяный поборник мужской чистоты — женщины, какими бы милыми они ни были, отвлекают его от работы.
А вот чем именно граф занимался, гадали по-настоящему много и увлеченно.
Например, было замечено, что на остров привозят морем какие-то ящики, сгружая их с кораблей, даже не входящих в залив. Что было в тех ящиках, мешало особенно любопытным спать по ночам. И тогда они, перебарывая свой страх, ехали наниматься в Линдфорд-холл слугами — а потом пропадали.
Именно так обстояли дела, когда в рекламном разделе местной газеты появилось объявление графа Дерби о поиске секретаря, и молодой Даррен Спенсер откликнулся на него. Он просто не мог пройти мимо этого шанса… «Попытка — не пытка», — сказал он себе и отправился на собеседование в кофейню в Килехе, в которой будущий работодатель уже поджидал его углубившись в чтение английской газеты. Где он достал ее в этой шотландской глубинке, так и осталось для Даррена тайной, впрочем, и без того овеянный слухами, словно шлейфом, граф просто не мог казаться еще более интригующим, чем уже был. Возможно, он создавал газеты из воздуха, как иные иллюзионисты создают голубей или букеты цветов — это просто следовало принять как данность. Что Даррен и сделал, рассматривая графа издалека и все еще не обнаруживая себя…
Высокий, чайный столик с ажурной скатертью не скрывал его ног, одетых в черные брюки, и черные туфли с острым носком, статный, одетый по последней лондонской моде, он невольно притягивал взгляд. И не то чтобы Даррен действительно разбирался в лондонской моде, но на нем не было клетчатых жилета или сюртука, что больше соответствовало сельской местности, а значит, граф привез эту моду с собой из столицы. Черный сюртук сидел на нем идеально… Казалось, он только что вышел от королевы, весь такой отутюженный, яркий, несмотря на наличие черной одежды, и… привлекательный. Даррен тогда невольно сглотнул, отметив и чуть вьющиеся волосы графа, и его гладко выбритое лицо, что совсем шло вразрез с местной модой на бороды и щетину.
В общем и целом, итогом этого пристального осмотра стали краска стыда, окрасившая щеки парнишки, и неуместные мысли. Отругав сам себя за неподобающую реакцию и пребольно ущипнув себя за руку, так что слезы выступили из глаз, Даррен Спенсен наконец подобрался и, выйдя из тени, направился к столику Эдварда Дерби.
— Добрый день, сэр. Я — Даррен Спенсер, претендую на место секретаря по вашему объявлению.
Газета не сразу, но опустилась, и темные глаза графа прошлись по парнишке пристальным взглядом. Будь он юной девицей на выданье — оскорбился бы до глубины души, но он не девица, а значит… пусть граф смотрит сколько угодно.
— Вы очень молоды, — было первым, что сказал граф. — Сколько вам лет?
— Э… — под этим пристальным взглядом Даррену показалось, что он забыл свои годы, — двадцать четыре, милорд.
Тот изобразил удивление.
— А выглядите лет на пятнадцать. — И он глянул на его щеки, опять покрасневшие, но гладкие, как у девушки.
К этому Даррен готовился, а потому ответил почти без запинки:
— Это от папки, сэр, передалось: он начал бриться только лет в тридцать. Беда, но что делать?
Граф Дерби хмыкнул, ничем не озвучив мысли в своей голове, помолчал томительную минуту, а потом произнес:
— Я беру вас на испытательный срок, мистер Спенсер. Если справитесь — славно, место за вами, если нет…
«… Исчезну, как прочие», — пронеслось в его голове.
— Благодарю, сэр, обещаю оправдать ваши надежды.
— Все обещают… — очень тихо произнес Дерби, так что Спенсер не был уверен, сказал ли он эти слова вообще или ему показалось. И громко: — Итак, жду вас в будущую субботу. Вот вам соверен: наймите лодку и прикупите одежду. И еще, — мужчина поднялся из-за стола, — в тот же день в Килех прибудут четыре особы женского пола… — На этих словах графа Дерби слегка передернуло. — Встретьте их на берегу и препроводите на остров. Справитесь?
— Да, сэр, сделаю все в лучшем виде.
Тот изобразил скупую улыбку.
— Желаю удачи, мистер Спенсер. И до встречи на Скае!
С такими словами теперь уже нынешний работодатель Даррена Спенсера ушел из кофейни — и вот молодой секретарь сидит в этой лодке и сопровождает на остров четырех юных леди.
Они встретились на берегу, как и было заранее сговорено: мисс Амелия Холланд, блондинка с голубыми глазами, приехала в наемной карете, сопровождаемая перепуганной горничной и своими неуемными страхами. Даррен понял с первого взгляда, что девушка здесь не по собственной воле, в чем после лишь убедился… Вслед за мисс Холланд в личной карете прибыла мисс Гортензия Хортон, высокая, с королевской осанкой брюнетка, являющаяся полной противоположностью первой девушки. Едва выбравшись из кареты, она окинула берег, Даррена и виднеющийся вдалеке остров внимательным, смелым взглядом и улыбнулась: «Как интересно».
Что именно показалось ей интересным, пока что осталось неясным, так как прибыли две последние девушки: мисс Эмма Джонстон и Миртл Уэбб. Слуги помогли им выгрузить дорожные сундуки, причем у мисс Джонстон их было в два раза больше, чем у той же Миртл Уэбб. Кроме того, к сундукам прилагалось не меньше десятка шляпных коробок, и не каких-то, а самых дорогих лондонских кутюрье. И все, как и было, должно быть, задумано, в тот же момент понимали: мисс Эмма Джонстон богата и не знает ни в чем недостатка. А именно о богатой наследнице будущий муж мечтает в первую очередь, разве не так?
