минут. И, Лях не выглядел бедным родственничком. Вышагивал по керамогранитному полу с важностью цапли королевских кровей. Головой под казенной фуражкой не вертел, а металлодетектор подмышку пристроил. Шатен в двенадцать шагов возник перед столом. Андрей дважды сморгнул, отгоняя сонную дурь, и посмотрел на того мутным взглядом. Посетитель откровенно ухмылялся, протягивая удостоверение личности в развернутом виде. У Чупа-Чупса мелькнула шалая мысль начать шевелить губами, изображая чтение, но решив, что это явный перебор, записал неразборчиво что-то в журнал и разрешающе кивнул. Шатен, аккуратно поставив портфель на стол, прошел под аркой металлодетектора. То, что заверещал звонок не произвело на него никакого эффекта. Лях тремя секундами ранее изменил свой маршрут и торчал в метре от арки. Варшавин деланно насупился и жестом попросил посетителя распахнуть пиджак. Тот расстегнул пуговицы и продемонстрировал скрытую кобуру на поясе. Валентин мигом узнал ПСМ. Модель весьма популярную в узких кругах спецслужб и террористов.
— Личное оружие. В удостоверении внесено, — твердо сообщил шатен. — Можешь сверить номер. Будешь?
— Да, не, — скривил губы Лях и без замаха врезал тому коленом в причинное место.
— Ахм, — втянул воздух шатен, складываясь на манер циркуля. Завертелось. Падать срубленным стеблем Иванчуку не дали. Подхватили под белы рученьки, кои волшебным образом оказались украшенными наручниками. Для полноты впечатлений сунули под нос ватку с эфиром да поволокли в глубь холла. То, что носки итальянских туфель вычерчивают на полу параллельные кривые, дак законы геометрии никто и не отменял.
— Ну, будь! — Александр подал ладонь старшему смены, на периферии зрения держа, как «языка» без китайских церемоний запихивают через боковую дверь Sprinter. — Спасибо за содействие. Отмечу в рапорте. Пусть его лимузин у вас поскучает. Завтра заберут.
С «немцем» по известным причинам пришлось расстаться. Кстати, «буханка» вполне подходила для задуманного. Катила с крейсерской, то козликом подпрыгивая на кочках, то хрюкая подвеской попадая в очередную колдобину. Иванчук сидел на грязном полу УАЗика. Пиджак напрочь потерял щегольский вид, а брюки плавно перешли в категорию «штаны». Лейкопластырь, что плотно запечатывал рот, некоторое время тому сдернули одномоментно. Не из гуманизма, по причине не надобности. За окном давно мелькал унылый пейзаж некогда процветающей промзоны Симферополя. Даже бродячие собаки попадались малым числом. А, людей … Горлопань хоть во всю ивановскую, толку то.
— Хорошо держится полкаш, — капитан вовремя схватился за брезентовую ручку, петлей висевшую сбоку. «Буханку» безбожно швырнуло влево. Сидевших на лавках точно волной смыло.
— Носорог, япона матрёна! — взвыл Лях, улетевший к задним дверям. — Не дрова везешь!
— А, мы ни че так, — хохотнул Морозов, возвращаясь на скамью, оклеенную дерматином, сплошь в паутине трещин. — У нас прокладка имеется.
— Прокладка, зубы целы? — с водительского сидения крикнул Еремеев, накручивая рулем, точно шкипер в бурном море. — Хотя, чё их беречь? Шамовку ещё заслужить надо. И с будущим непонятки. Или, или.
Иванчука в четыре руки вернули в вертикальное положение.
— Это у вас первая степень допроса с пристрастием? — слегка шепелявя из-за разбитой губы, буднично поинтересовался он. — Средневековье какое-то.
— Могем современность использовать. Отчего нет? — осклабился Кайда. — Что предпочитаете: этаминал внутривенно или электрический ток к нежным органам? Красный крест на бортах нашей «Антилопы» видел? Медики мы считай. Лечим заблудшие души.
— У меня с душой полный allright, — вызывающе поднял взор Иванчук. — Я Родине служу.
— Родине? Похвально. А, как насчет тридцати серебряников? — Александр прищурился, будто прицелился. — Вот, парни, полюбуйтесь. Уником в когорте иудушек. Ему ридна нэнька Украина доверилась, как невеста на выданье.
— А, он? — откликнулся Шопен с пассажирского места рядом с Еремеевым, не отрывая глаза от экрана лэптопа. — Воспользовался доверием неоднократно и извращенной форме?
— В «десятку». Благо иллюзия безнаказанности маячила в полный рост, — УАЗик неожиданно подскочил, будто в известное место шилом ткнули. Капитан успел приоткрыть рот, что и спасло. Не то поход к стоматологу из перспективного неминуемо перескочил бы в необходимый. — Ёксель-моксель! Всё, Шумахер. Ставь рысака в стойло. Не хватало ещё …
— Командир, мы на точке, слава Богу, — выдохнул Николая и, отпустив педаль акселератора, перевел мотор в щадящий режим. Внедорожный дедушка советского автопрома рыскнул вправо-влево и остановился. — Вылезай, приехали. Село Полножопово Отстойного уезда.
Последние маневры не прошли даром для полковника. Сидеть на полу скачущей «Буханки» штука не простая, особенно с руками скованными наручниками за спиной. Буквально перед самой остановкой Иванчук качественно приложился о стойку. Шишка росла медленно, но верно, наливалась тяжелым фиолетом.
Кайда, потянув ручку вверх, распахнул дверь:
— Баранов в стойло, холодильник в дом. Хоттабыч на шухер.
Когда Лях с Морозовым провели мимо «языка», он не сдержался:
— Полковник, ты с каждой минутой басче и басче. Вот и на лысом черепе расцвели африканские узоры.
— Подлецу всё к лицу, — осклабился Андрей, поддав Иванчуку коленом под зад. — Шевели булками, оберст. Главный разговор впереди. Будь паинькой, глядишь и заживешься. Гнид на белом свете не счесть, одной больше, одной меньше. Диалектика, мля.
К вечеру вдруг завьюжило. Оно и понятно, солнце и до полудня было только в приглядку. По местном радио прогнозировали слабый дождь, а поди ж ты, приперся ветер с севера. Да, не один, с дружками в придачу: морозец и колючий, что стекловата, снег. Однако после пыточной (так доморощенные остряки группы прозвали бывшую электрощитовую консервного завода) Александр с наслаждением вдыхал свежий воздух:
— Будь добер, не кури хотя бы пять минут.
— Командир, и в мыслях не имел, — с мнимой обидой в голосе за спиной раздался голос Еремеева. — Многоплановый полкаш оказался. Прям хрестоматийный злодей из тридцатых годов. Made in NKVD. Агент двух иностранных разведок, и заместитель начальника управления контрразведки СБУ Крыма впридачу.
— Три в одном, — Кайда всё-таки полез за сигаретами, но заметив, как дернулась бровь старшего лейтенанта, усмехнулся. — Привычка вторая натура. Ладно, сие лирика. Приступаем ко второму акту Le ballet de la Merlaison старика Людовика энского. Он же балет об охоте на дроздов. Кстати, аж в шишнадцати частях.
— Шестнадцать? Мда, богато, — почесал за пазухой Николай и потоптался на месте. — А, когда нас это останавливало?! По коням?
— Заводи аппарат. Обормота с собой. Мало ли.
— Ага, не оставлять же бесхозным, на всех караулов не напастись.
