говорит по телефону и читает новый журнальчик. Едет очень медленно. Ну, прямо-таки ползёт… Ну, это-то и хорошо в его ситуации. Но люди в других машинах-то не знают того, что водитель ползущего автомобиля занимается сразу четырьмя делами. И сигналят ему, а он зачитался и не слышит ничего. Только поглядывает на дорогу, чтобы никуда не врезаться. Но тут у водителя едущего позади нашего дядюшки кончается терпение и он (водитель) стараясь выйти на обгон врезается в соседнюю машину. И конечно же словно из-под земли рядом с дядиной машиной вырастает полицейский.
Окно у дяди было открыто и работник полиции всунув туда голову, окликнул его. Никакой реакции. Блюститель порядка, сделав ещё несколько попыток, которые, к слову сказать, оказались безуспешными, открыл дверцу и уткнувшись почти дядюшке в ухо, произнёс:
– Гражданин! Выходите из машины!
Наконец, дядя оторвался от журнала и сказал:
– А что, собственно, происходит?
– Выходите, выходите, гражданин. Я вас жду…
– Ну, я кажется, никого не трогал!
– Ну, конечно, не трогали. Пока… А я и не говорю, что вы кого-то трогали.
– Господин полицейский! Да объясните-то, в конце концов, что случилось.
– А положите сначала трубку, выйдите из машины, тогда и поговорим…
Тут дядя заметил, что не положил трубку и тётя яростно что-то ему кричит. И он проговорил туда (в трубку):
– Ладно, пока, а то я тут, кажется, влип в историю.
С другого конца трубки раздалось:
– В смысле?! Как это влип в историю? Может, объяснишь?
– Ладно… Спокойно… Спокойно… Ничего страшного, я тебе говорю…
И положил трубку.
– Пока действительно, ничего страшного, – сказал полицейский. – Но так ездить слишком плохо!
– Я ехал абсолютно спокойно и никого не трогал…
– Даже слишком спокойно вы ехали, вот что я вам скажу.
– А тогда, какие ко мне могут быть претензии?
– О, к вам претензий много. Даже не сомневайтесь в этом!
– Ну, так назовите мне их!
– Пройдёмте в участок. Там в спокойной обстановке и поговорим. А потом я вас довезу.
– Вы, что же, за бандита меня принимаете?
– Вовсе нет. Просто пришло время с вами поговорить.
Припарковав машину на стоянке, блюститель порядка провёл дядю в здание полиции.
– Присаживайтесь. Итак, начнём. Кто дал вам право заниматься всем одновременно? Причём, за рулём?
– Никто. Просто я так привык.
– Нечего сказать, хорошенькое дело… Он так привык! А если вы, допустим, зачитаетесь и врежетесь куда-нибудь, кто будет виноват?
– Ну, разумеется, автор той книги, которую я читаю в то время… Потому что не надо так интересно писать. А то люди зачитываются и перестают здраво мыслить. И происходит не понять, что!
– Ага! Логика у вас прямо-таки железная! Я так понял, что вы ни за что не хотите меня слушать. И что прикажете делать с вами?
– Я вам советую не приставать к совершенно нормальным людям и заниматься своим делом.
– Я вас понял. Вынужден лишить вас прав. Ничего не поделаешь.
– А как я ездить-то буду?
– Поправите своё здоровье ездой на велосипеде. Вот, что я вам скажу!
– Господин полицейский! Я вас не понимаю!
– Я это прекрасно знаю. Я довезу вас до дома. Не беспокойтесь.
Когда работник полиции привёз дядю домой, дядюшка нам всё рассказал, а в конце добавил, что с таким характером, как у этого малого нельзя идти работать в полиции. И при этом строго посмотрел на нас с Сёмкой.
Мы переглянулись и заверили дядю, что идти туда работать и не собирались. Вот так-то!
Теперь вы заочно знакомы с этим немного странноватым джентльменом. Поздравляю! До новых встреч!
Степан Великанский.
Часть десятая
А теперь знакомимся ближе с тётушкой
Хочу вам сказать, что дядя с тётей: "два сапога – пара, да оба на левую ногу", как говорится в известной русской поговорке. У тёти тоже немало странностей. И о них поведаю теперь я свету.
Наша тётушка по профессии историк. Когда мы забываем какую-то дату тётя мигом её вспоминает. Вот память-то! Тётя очень любит вспоминать историческое событие: "восшествие Михаила Романова на престол в тысяча шестьсот тринадцатом году" и рассказывает нам о нём в подробностях. Мы очень любим её слушать. А когда она рассказывает об обороне Севастополя, которая длилась одиннадцать месяцев, кровь стынет в жилах! Честно говорю. Что что, а рассказывать эта женщина умеет. Но это к странностям не относится. Это – предыстория того факта, который произошёл не далее, как сегодня утром.
Наша тётка встаёт в шесть часов, чтобы приготовить обед. Ветчину на завтрак она готовит вечером.
Однажды, с ней рано утром встал и Сёмка. И попросил её рассказать о восстании декабристов пока она будет готовить обед.
И тётушка начала:
– Четырнадцатого декабря, когда на престол должен был вступить Николай I, декабристы решили подвигнуть народ на восстание, но люди из правительства об этом узнали и провели заседание ночью…
Она доваривала суп и взяла первую попавшуюся под руку баночку, от души насыпала это в суп, затем продолжила:
– К девяти часам утра люди были на площади с ружьями и начали стрельбу… Николай услышал про восстание и выслал на них свои войска…
На пороге кухни останавливается дядя и внимательно слушает…
– А теперь расскажи про Петра III.
– Хватит уже. Помоги мне собрать на стол и зови всех есть.
– Ладно. Только за завтраком всё равно расскажи. Хорошо?
– Посмотрим.
– Ну, так расскажешь?
– Я же сказала: «Посмотрим!»
– А посмотрим – это «да» или это: «нет»?
– Иди зови всех на завтрак!
– Ага! Сейчас…гоу еврибади эт зэ тэйбл!11
– А ты разве не можешь пойти по комнатам и всех позвать, а не кричать это из кухни!?
– Ит ис гуд!22
ай вил нoу зис33
– Сначала подучи английский, а потом на нём разговаривай.
Ты зовёшь всех или как?
– Зову. Тебя жалеть я не умею… Вставай! – крикнул он мне, когда проходил мимо нашей спальни.
Я крикнул ему в ответ:
– Стоп токин!44
– Какие мы умные! Есть иди!
– Что?! Как есть?! Я ещё, к твоему сведению, не оделся!
– Ну, так одевайся! Тебе никто не мешает…
– Мальчики! Вы скоро там?
– Да!
– Идите быстрее, мы уже устали вас ждать!
– Идём! – прокричали мы и бодро промаршировали в кухню.
– Ну, Семён, как сегодня спалось?
– Отлично, дядюшка, только сны хотелось досмотреть.
– Вы, я смотрю, парень любопытный, не так ли?
– Ну, такое, в принципе, есть. – незамедлительно согласился с дядей Сёмка.
– А наш Степан, как спал сегодня? Он, как я посмотрю, ещё не совсем проснулся?
Я ответил,что утром мне не дал
