— Это просто растяжение, — надо бы его поблагодарить, но такая бесцеремонность злит — самую капельку.
А, может, это просто потому, что мне бессовестно хочется реветь.
— Где у вас ближайший травмопункт? — только теперь я замечаю в идеально правильной речи едва уловимый иностранный акцент. Ничего себе! Настоящий иностранец!
— На Цветникова 16, — отвечаю неохотно, я… спасибо. Вы меня очень выручите, не знаю, как буду благодарить. Нора Романова, — все-таки решаю представиться.
В машине тепло. Пахнет приятно — лимоном и знакомым парфюмом, играет негромкая музыка. Кожаное сиденье скрипит — меня устраивают на переднем.
— Буду благодарен, если вы больше не свалитесь под мою машину, — тихо бормочет под нос мужчина, добавляю парочку крепких итальянских ругательств. Решаю не разочаровывать его тем, что все понимаю.
— От всей души постараюсь с вашей машиной больше не встречаться! — искренне отвечаю.
Мы легко трогаемся с места. Мелькают улицы, певец желает счастливого Рождества и Нового года. Мне и неловко, и стыдно, и страшновато — помним о паранойе, да. И все-таки искоса разглядываю нежданного спасителя.
Ему лет тридцать на вид. Молодой. Высокие скулы, правильные черты лица, упрямо сжатые губы.
Холеный — проскакивает словечко. Из другого мира. Мира крутых иномарок, пентхаусов, миллионов и прочего счастья. Всего того, что мне и подавно не нужно. Фильмы про миллионеров и книжки про боссов и секретарш — это одно, каюсь, грешна. А тут… У меня от неловкости язык отнимается. С Витькой с трудом нашла общий язык, а Витька куда проще. Для меня мужчины — все равно что зелёные человечки с другой планеты.
Наверное, он видит, что я его разглядываю.
— Чезаре Нери, — раздается, когда мы выруливаем на парковку при огромном медицинском центре.
Я же не этот адрес называла! Центр «Здоровая жизнь» — это слишком круто для студентки. Там цены на услуги заоблачные.
— Простите? — удивленно оборачиваюсь, пребывая в своих мыслях.
— Мое имя — Чезаре Нери, — отвечают мне спокойно, — а бабушка уверяла меня, что русские соображают быстрее.
— Хорошо, что не Борджиа, — бормочу.
Кто в наше время назовет сына Чезаре?
— Вы действительно итальянец? — не могу сдержать любопытства. — Прошу прощения, — качаю головой, — я обычно веду себя совершенно адекватно. Похоже, травма на мне сказалась куда сильнее, чем я думала.
— О, до генералиссимуса Чезаре мне далековато, как и до его титула герцога, — усмехается мужчина. На мгновенье черные глаза вспыхивают, оживляя холодное лицо.
Он выходит из машины и распахивают мою дверь, снова подхватывая меня на руки.
— Подождите, но мы не туда приехали, я здесь не лечусь, — возражаю вполголоса, — да и дойти смогу сама, позвольте только о вас опереться.
— Мне проще привезти вас в то место, в котором уверен я. Конечно, я давно не был в этом городе, но, кажется, травмопункты лучше работать не стали.
Такие траты мой кошелек не переживет.
Мы оказываемся на ресепшене, где приятная молодая девушка с улыбкой утверждает, что меня сейчас же смогут принять, нужно только сделать снимок. О цене заикнуться не успеваю. Мой добровольный носильщик меня тут же транспортирует к большому светлому кабинету рентгенолога. Никаких очередей.
Пафосно, красиво и функционально.
Уже через десять минут вызванный медбрат помогает мне переместиться к кабинету хирурга. Здесь услуга все включено? Мне неловко. Молодец, Нора. Влипла. Часы в коридоре показывают половину пятого. Час до корпоратива. На улице разыгралась непогода — снег валит валом, даже света белого не видно. Люблю снег. Смотреть, как он кружится и застилает землю, украшает деревья, зажигает свои искорки на кустах…
— Марк, да, это я, — неожиданно донесся из другого конца коридора знакомый голос итальянца, — представляешь, чуть девчонку не сбил. Привез её к твоим, оформишь за мой счет? Да, глупая история. Дурочка молоденькая, стоически терпела боль в ноге… думаю не перелом, но… да…
Голос отдалялся. Из кабинета вышел представительный строгий врач в светлом халате. Мужчина лет пятидесяти на вид, в очках с узкими стеклышками.
— Такс, кто тут у нас? Ловкая молодая леди? — неожиданный мощный бас заставил робко улыбнуться. — Ну-ка, обопритесь о мою руку!
Практически в кабинет меня вносили на себе. Оставалось только повиноваться, поскольку самостоятельно идти категорически не получалось. Более того — нога явно начала опухать. Меня посадили на кушетку и приступили к осмотру. На светящейся доске висел огромный снимок. Видимо — мой.
Пару раз вскрикнула, потом, шикнув на себя, стоически прикусила губу.
— Ну что сказать, юная леди, — подергав курчавую прядь рыжеватых волос на виске, пробасил Геннадий Федорович, — вывих есть, сейчас вправим и перебинтуем, чтоб связки отдохнули, мазь вам выпишу. Если будете мазать регулярно — боль пройдет за недельку. Ещё на двух пальцах перелом, — мужчина пожевал губу, — ничего страшного тоже, легко отделались по нашей гололедице. Но, сами понимаете, тут придется тоже потерпеть. На пальцы гипс лучше лишний раз не класть, если готовы… А кости сейчас быстро поправим, чихнуть не успеете!
Выхожу… вернее, выезжаю, хромая, на шее хирурга спустя полчаса.
Чезаре встречает меня у кабинета. Что самое возмутительное — хирург ему спокойно рассказывает мой диагноз и уточняет, что все прописанное можно купить в киоске на первом этаже. Чтобы было в три раза дороже, ага, спасибо!
— Ну все, если будет беспокоить — за пару дней до Нового года подъезжайте! А потом уже в январе после праздников — на контрольный осмотр! Будьте здоровы и осторожно там на дорогах, Нора Андреевна, — басит мужчина на прощание.
— Спасибо, что потратили свое время на меня, — тихо говорю.
На этот раз ковыляю, опираясь на руку итальянца.
Мужчина кажется совершенно спокойным и незыблемым, как скала. Мне казалось, что итальянцы-то взрывные, эмоциональные, порывистые! Если мои догадки правдивы, конечно…
— Вы не могли бы, — мне безумно неловко просить его снова.
Мне не хочется поднимать глаза, чтобы посмотреть в лицо человеку, которому испортила полдня, пусть и не совсем по своей вине. Сапог держится на честном слове.
— Договаривайте уже, Нора Андреевна, — таким бархатистым голосом обладать — преступление против женской половины населения!
У меня бегут мурашки по коже, пересыхает во рту и из глубины души появляется иррациональное волнение, как будто я в пятом классе, а это первый мальчик, который со мной заговорил сам.
— Простите, вы… не могли бы помочь мне добраться до дома? Или до остановки, если не сложно? Просто сегодня сама не справлюсь… — как же я не люблю вот так напрягать чужих людей!
