когда это «здесь и сейчас», её не волновало. Она просто чувствовала. Чувствовала то, чего, казалось, не может чувствовать никто в мире…
Она ощущала тысячи, миллионы, миллиарды ароматов трав и цветов. Все вместе и каждый по отдельности. Каждый аромат был не похож на другой, был не похож на что-либо ощущаемое ею наяву. Да и где сейчас эта явь… Может, этот сон и есть настоящая реальность? Неважно. Важно то, что она чувствует.
Увы, она проснулась. Там, в лучшем мире, мире её снов, о которых не знал никто другой, у неё не было имени. А здесь — было.
Она — Оля. Ей четырнадцать лет.
Оля проснулась. Да, её комната. Немного голова болит. Сегодня понедельник и нужно через час быть в школе. Зачем? Надо, наверно, если все туда ходят. К тому же мама расстроится, если Оля не пойдёт в школу.
Девочка умылась, оделась и прошла на кухню, где мама готовила завтрак.
— Оленька, проснулась? В школу не опоздай. Давай кушай и вперёд, — торопливо сказала мама.
— Знаешь, мне снился такой красивый сон. Вот бы ты это видела, — произнесла Оля, садясь за стол. Есть не хотелось, но нельзя было огорчать маму. — Там было столько цветов, музыка…
— Сны — это хорошо. Кушай и бегом в школу, а то опоздаешь. Придёшь пораньше, и сходим к папе в больницу.
Мама не всегда была такой. Вот папа заболел, и что-то изменилось. Что-то случилось с сердцем, и он уже месяц был в больнице.
— С папой всё будет хорошо. Даже если он умрёт. Там лучше, чем здесь. Я сама видела, — тихо сказала Оля.
Мама от неожиданности чуть не выронила нож, которым резала салат.
— Оля, ты… что ты такое говоришь? — испуганным шёпотом произнесла женщина.
— Неважно. Пока. Я тебя люблю.
Девочка встала из-за стола и вышла из кухни.
Женщина села на стул, не зная, как всё это понимать, как реагировать. Сколько бед на голову свалилось в последнее время. У Паши инфаркт случился. Ещё и Оля чудит.
Раздался звонок телефона. С работы вроде бы звонить не должны так рано. Боже, неужели что с Пашей…
— Алло, можно услышать Аллу Ивановну? — мужской голос показался Алле знакомым.
— Да, это я. Говорите, — дрожащим от страха голосом ответила женщина.
— Алла Ивановна, беспокоит лечащий врач вашего мужа. Вам необходимо срочно приехать в больницу.
— Что… что случилось? — у женщины перехватило дыхание. — Что с Пашей?
— У Павла Константиновича серьёзное нарушение ритма. Он переведён в отделение кардиореанимации. Мы делаем всё возможное, но вам лучше приехать.
— Я… я еду, — Алла бросила трубку и выбежала из кухни.
Оля не плакала на похоронах. И на поминках тоже. И почему кругом все так расстроены? Папе сейчас хорошо. Лучше, чем всем им. Наверно, никто не видел того места, где теперь её папа. Там светло, тепло. Там музыка и цветы.
Только маму жалко. Она всё время плачет. Она тоже не знает. Оля часто сидела с ней рядом. Сидела и молчала. А мама плакала.
Ночью после поминок, на десятый день после смерти папы, Оля вдруг проснулась. Пусть она и не спала, но слышала музыку. Красивые голоса пели песни без слов и смысла. Да и кому он нужен, этот смысл, когда так красиво. Её комната медленно наполнялась светом, всеми цветами радуги и бесконечностью ароматов. Свет шёл из окна. На душе вдруг стало так спокойно, как будто не было ничего — ни похорон, ни маминых слёз… Мама! Надо показать маме! Показать, что это не сон, а правда! И с папой всё хорошо.
- Мама, иди, посмотри! Мама, ты где? Иди сюда!
Девочка встала и пошла к Свету, льющемуся из окна. Навстречу теплу, музыке и цветам.
«Оля кричала или показалось? — сквозь сон подумала Алла. — Наверно, ей кошмар приснился».
Женщина торопливо прошла в комнату дочери. И чуть не потеряла сознание. Оля стояла на подоконнике распахнутого настежь окна и звала её, маму. Алла с криком подбежала к окну и рывком опрокинула дочь на пол.
— Олечка, милая, ты что делаешь? — женщина рыдала, прижимая к себе дочь, как будто та всё ещё могла упасть. — Олечка, ты же у меня одна осталась, Оля…
На лице девочки застыла блаженная улыбка. Глаза смотрели куда-то вдаль. Она бормотала еле слышно бессвязные слова, что-то про свет и музыку, про голоса, про слёзы. Мать принялась бить её по щекам.
— Оля, ты чего?! Посмотри на меня, Оля! Что с тобой?!
Через пятнадцать минут приехала «скорая». Врач осмотрел девочку, немного непонимающе кивнул фельдшеру.
— Везём в психоневрологический. Какой-то острый приступ психоза.
В детском отделении психоневрологического диспансера Олю принялись приводить в чувство. Игорь Алексеевич, немолодой психиатр с весьма озадаченной физиономией, отвёл Аллу в ординаторскую.
— Алла Ивановна, что могло спровоцировать такое состояние?
— Доктор, — заплаканная женщина едва могла говорить. — Десять дней назад умер мой муж, Оленькин папа. Она стала странно себя вести в последние несколько недель. У Паши случился инфаркт, и Оля стала совсем не своя… Мало разговаривала, домашнее задание делала только если я просила. Ещё говорила часто про какие-то красивые сны. А сегодня чуть не выпала из окна. Доктор, что с ней, что с моей Олечкой?.. — Женщина снова заплакала.
— Алла Ивановна, сейчас я не могу сказать ничего конкретного. Надеюсь, мы скоро выведем её из психотического приступа, и она сама нам всё расскажет.
Доктор попытался немного ободрить несчастную мать. Но сейчас это было бесполезно.
— Жанна, принеси валерьянки быстро, — сказал Игорь Алексеевич медсестре.
Между тем из отделения вдруг раздался крик Оли, затем крики персонала.
— Зачем?! Зачем разбудили?! Не хочу… Отпустите! Не хочу! Не понимаете ничего… Зачем?! Мама! Мама где?! Не хочу, отпустите меня!
— Ещё дроперидола, быстрее сюда, держите её!
— Больше нельзя, доктор, предельная доза…
— Коли, я кому сказал! Держите же её!
— Аккуратней, покалечится!..
Мать соскочила с дивана.
— Что там такое?! Она меня зовёт!
Доктор еле удержал женщину.
— Тише-тише, Алла Ивановна. Они знают, что делать. Не волнуйтесь, скоро ей будет лучше, я вам обещаю!
Вскоре крики прекратились.
На следующий день Оля стала спокойнее. Почти весь день смотрела в белую стену напротив кровати, но на вопросы доктора отвечала. Игорь Алексеевич спрашивал девочку о снах. Она отвечала.
Алла Ивановна ждала доктора в ординаторской.
— Игорь Алексеевич, как она? Что с ней вообще такое? — за последние дни женщина сильно похудела и как бы состарилась.
— К счастью, Оля рассказывает о своих переживаниях, что обычно нехарактерно для шизофрении.
— У неё… шизофрения?
— Я склонен считать, что это так. Очень редкая
