Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121
же стеклянной дверью, видимо для того, чтобы персоналу было легче вести наблюдение за пациентами, не заходя внутрь помещения. Дойдя до палаты, доктор еще раз предупредил об осторожности обращения с «клиентом», присовокупив:
— Если что, то я подожду вас снаружи. И еще раз прошу: не переутомляйте его. Последствия могут быть фатальными.
— Учту, — коротко бросил агент, открывая стеклянную дверь и заходя в палату.
В реанимационной палате, представлявшей из себя, как уже только что говорилось, нечто подобное аквариуму царил полумрак. Шторы на окнах были плотно задернуты и солнечные лучи не проникали внутрь помещения, а свет от потолочных ламп, горевший в четверть накала, едва-едва скрашивал абсолютную темень. Видимо это было сделано специально, чтобы яркий свет не раздражал лежащего на койке пациента, опутанного катетерами и проводами от датчиков, следящих за его состоянием. Голова больного была плотно перевязана бинтами, а в изголовье над ним на специальной полке стоял аппарат, отдаленно напоминавший осциллограф, мерно попискивающий в неустанной своей работе. Его зеленоватый огонек выписывал ломаную кривую. Пострадавший лежал не совсем горизонтально, а в слегка приподнятом виде, так, что складывалось впечатление, будто он хотел сесть на кровати, но вдруг передумал и не стал завершать начатый процесс, предпочитая полулежащее состояние. Глаза были прикрыты тяжело набрякшими веками. Однако веки при внимательном наблюдении чуть подрагивали, что говорило об отсутствии у него сна. Следователь, осторожно ступая по ковролину, и без того скрадывающему звук шагов замер, разглядывая лицо «клиента». Наконец, выждав еще немного, тихо, но твердо обратился к лежащему:
— Роман Яковлевич, не притворяйтесь спящим, я же вижу, что вы не спите. У вас под закрытыми веками глаза бегают.
Веки пациента перестали подрагивать и замерли на несколько томительных секунд, как бы размышляя — открываться или нет, а затем медленно-медленно, словно их хозяин отрывал от пола двухпудовую гирю, поползли вверх. Мутный взгляд сначала уставился в потолок, а затем все так же медленно перешел на визитера.
— Кто вы? — слабым и чуть хриплым голосом произнес он, сфокусировав взгляд на непрошенном, но ожидаемом госте.
— Я, Иверзев Егор Семенович — майор оперативно-розыскного управления службы по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом при ФСБ России.
— Что вы хотите от меня? — все тем же слабым голосом поинтересовался лежавший.
— Доктор разрешил мне с вами побеседовать, поэтому я хочу задать вам несколько вопросов на интересующую нас тему, — отстраненным голосом, в котором не проскользнула и нотка сочувствия, произнес майор. Это обстоятельство не укрылось от пострадавшего, поэтому сглотнув, подкативший к горлу ком, он со стоном выдавил:
— Я ничего не знаю.
Затем, как бы оправдываясь перед представителем «компетентных органов», добавил, чтобы разбавить лапидарность своего повествования:
— Я возвращался вечером домой. Под аркой соседнего дома меня кто-то окликнул. Я начал поворачиваться, чтобы посмотреть, кто меня зовет, и тут он меня ударил сзади чем-то тяжелым. Я сразу упал и потерял сознание. Больше я ничего не знаю. Можно вопрос?
— Конечно можно. Задавайте. Я весь — внимание, — живо откликнулся посетитель.
— У меня в нагрудном кармане была крупная сумма в валюте. Не подскажете, что с ней стало?
Гость не мог скрыть от пациента гримасу брезгливого недовольства на своем лице, подумав при этом про себя: «ему бы о Боге сейчас думать, а он о «тридцати сребрениках», ведь наверняка это была не первая его акция». Вслух же произнес сакраментальное:
— Увы-увы, Роман Яковлевич. При обнаружении вас под аркой дома сотрудниками «скорой помощи», никаких денежных, тем более валютных средств, обнаружено не было. Все это конечно печально, — продолжил он, — и к утерянным или похищенным деньгам мы еще, безусловно, вернемся, но поговорить я с вами хотел совсем по иному поводу.
— Какому поводу? — удивился больной, внезапно окрепшим от неподдельного удивления голосом.
— Вы ведь не ребенок, Роман Яковлевич, — вздохнул гость, плотно и по-хозяйски умащивая свой зад на стуле, что находился подле кровати. — Вы уже взрослый человек среднего возраста, и значит должны знать, ну или, по крайней мере, догадываться, что сотрудник управления ФСБ по охране конституции и борьбе с терроризмом, вряд ли будет интересоваться банальным ограблением в московской подворотне.
— Я не понимаю, о чем вы? — вновь выдавил из себя через силу Рахлин. Но даже беглого взгляда постороннего наблюдателя хватило бы, чтобы понять, как слова сотрудника спецслужбы напрягли и встревожили его. Заметив внутреннюю перемену в своем собеседнике, майор только усмехнулся кончиками губ, а глаза его повеселели, в них проскользнула искорка самодовольства. Он раскусил «топорную» игру своего подопечного и, как хорошая гончая, взял «верхний» след.
— Я в полной мере отдаю дань вашему актерскому умению, однако, все же замечу, что вы несколько переигрываете, — хищно усмехнулся он.
— Что вы от меня хотите?! Я и так пострадал после нападения, а вы вместо сочувствия и желания разобраться в том, кто мог совершить это преступление, приходите и начинаете меня в чем-то подозревать! — с нескрываемым жаром выпалил эту тираду Рахлин. На его пафосную речь тут же откликнулся осциллограф учащенным попискиванием. В ответ на тревожные сигналы аппарата, в дверях мгновенно возникла медсестра в операционном чепчике и маске, вопросительно уставившаяся на посетителя. Однако тот только махнул рукой в ее сторону «мол, все под контролем» и она быстренько умелась назад, явно не желая вступать в перепалку с «жандармом», как охарактеризовал его только что заведующий реанимацией.
— Ой-ой! — деланно испугавшись за состояние пациента, запричитал Иверзев. — Что это вы любезный так раздухарились?! В вашем шатком положении нужно оставаться в спокойствии во избежание фатального конца. К тому же я еще не задал вам ни единого вопроса по интересующей нас тематике.
— Каких еще вопросов?! Что вас еще интересует? Я уже все сказал! Вы, что, издеваться сюда пришли над потерпевшим?! — уже не сдерживаясь и не скрываясь, сорвался больной на своего мучителя.
— Хм-м, — сделал озабоченное лицо майор. — Тут ведь как посмотреть еще?
— Что вы имеете в виду?
— Я говорю, это еще вопрос, потерпевший вы или…, — начал и не закончил он, выжидающе глядя на лежащего.
— А кто я, по-вашему?! — искренне недоумевая, спросил тот.
— …или преступник, — уже отчеканил Иверзев, добавив зловещих ноток в свой голос.
— С каких это пор у нас пострадавших стало принято называть преступником!? — не сдавался пациент на фоне верещащего осциллографа.
— О?! — удивился майор, поудобнее размещаясь на стуле и сложив руки перед собой на груди. — Вижу, наконец, присущий вашей нации здоровый сарказм! Значит не все так страшно для самочувствия. Однако, позволю себе, поправить вас. Я не назвал вас преступником, а всего лишь сделал предположение, а это, как говорят у нас
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121
