был твоим. — Я прищуриваюсь. — Ты за него не платила.
— Ты тоже не заплатил, а еще и не заказывал.
Сжимая курицу и булочку в своей гигантской ладони, я протягиваю ее ей.
— Хочешь укусить? Это вкусно.
— О боже, заткнись. — Она поворачивается на каблуках, лицом к парню за прилавком, который жарит мясо на гриле. Мы с ним встречаемся взглядами, но он быстро отводит взгляд и кладет на булочку котлету.
— Положить сыр? — спрашивает он девушку.
— Нет! И я не хочу бургер. Я хотела цыпленка, но ты отдал его этому неандертальцу!
Парень открывает рот, но не издает ни звука. Хорошо — мне не нужно еще одно мнение в этом разговоре.
— Я возьму этот бургер, — говорю ему через голову девушки.
Она резко оборачивается.
— Этот бургер для девушки позади тебя. — Она заглядывает за меня, бросая острый взгляд на маленькую студентку, стоящую прямо за мной. — Не позволяй ему взять этот бургер.
Я посылаю девушке улыбку.
— Можно я возьму этот бургер?
Она отвечает на мою улыбку своей слабой, ее рот искривился в… Я не уверен, что, черт возьми, должно означать ее выражение лица.
Маленькая мисс Святоша не оставляет свою миссию: не дать мне съесть мой чертов обед.
— О нет, ни за что!
— Ты милая.
Она скрещивает руки на груди.
— Не смей оскорблять меня.
Называть ее милой — это оскорбление? Это для меня новость.
— С каких это пор называть кого-то милым считается оскорблением?
— Это оскорбление, когда человек, называющий тебя так, засранец.
— Дорогая, не стоит так переживать. Это не имеет ко мне никакого отношения.
Ее милое личико самодовольно.
— Это не имеет ко мне никакого отношения? Боже мой, где ты вырос?
— Техас. — Не связывайся с этим, черт возьми.
Она закатывает глаза.
— Я была в Техасе, там никто так не разговаривает.
Я близок к тому, чтобы покончить со всей этой куриной грудкой.
— Как «так»?
— Как деревенщина.
Деревенщина? Какого хрена…
— Думаешь, обзываться — это мило?
— Обзываться, — передразнивает она.
Ну, и кто теперь здесь засранец?
Парень за грилем держит в руке два завернутых в фольгу бургера, не зная, что, черт возьми, с ними делать, пока я стою здесь и припираюсь с этой маленькой чертовкой.
— Я возьму оба, — говорю парню через ее голову.
— Нет, это я возьму оба! — возражает она, пристально глядя на меня.
— Ты же сказала, что не хочешь бургер.
— У меня нет времени стоять здесь и ждать еще одного сэндвича с курицей, придурок. Это мой единственный вариант.
— Ты собираешься съесть два бургера?
— Это не твое дело.
— Ты не можешь взять их оба просто назло мне.
— Я буду делать все, что захочу — я первая в очереди. — Она снова поворачивается ко мне спиной. — Если ты отдашь ему эти бургеры, я найду твоего менеджера и… и…
Ублюдок протягивает ей оба бургера, и я, пользуясь возможностью, бросаю на него убийственный взгляд, надеясь, что он немного намочит штаны.
Я следую за блондинкой к кассам, схватив банан, два протеиновых батончика, еще один пакет чипсов и десерт с воздушным рисом с ближайшей стойки с закусками, когда мы проходим мимо.
— Ну же, просто отдай мне один из бургеров.
— Нет.
— Почему?
— Некоторым из нас нужно учиться на собственном горьком опыте, — говорит она, ни к кому конкретно не обращаясь, полностью игнорируя меня.
— Ты же все равно оба не съешь.
На этот раз она обращает на меня внимание.
— И что? Они мои. Я могу делать с ними все, что захочу.
— Ты же не позволишь пропасть им впустую. Ты не того типа.
— Спасибо за стереотипное представление обо мне как о не расточителе.
Я закатываю глаза. Незнакомка колючая, как кактус, и красивее цветущего — это самая странная метафора, которую я когда-либо использовал, но это так.
— Это был комплимент.
Она бросает на меня взгляд через плечо и продолжает идти.
— Все еще преследуешь меня?
— Да, я все еще голодаю.
Маленькая засранка закатывает глаза и тычет большим пальцем в сторону буфета.
— Встань в очередь, как все остальные.
— Дай мне один из бургеров. Пожалуйста.
При этих словах она останавливается как вкопанная, поворачивается на каблуках лицом ко мне, и именно тогда я действительно хорошо рассматриваю ее. Волнистые светлые волосы обрамляют лицо в форме сердца. Ярко-голубые глаза, брови такого насыщенного цвета, как свежая грязь на пастбище для скота. Веснушки усеивают вздернутый носик и высокие скулы. На правой щеке появилась маленькая ямочка.
Ну, ни хрена себе, я заинтригован. Эта маленькая злючка очень находчива и милее персика.
Она прекрасна, особенно сейчас, когда раздражена.
— Ты можешь съесть бургер за десять баксов.
— Повтори еще раз? — Я, должно быть, неправильно ее расслышал.
— Я сказала — дай мне десять долларов, и бургер твой. — Он остается зажатым в ее руке. Девушка не делает ни малейшего движения, чтобы отдать его.
Бургер с каждой секундой становится все холоднее, а ничто так не раздражает меня, как холодная еда.
— Это вымогательство. — Я чертовски голоден, и она, черт возьми, прекрасно это знает!
— Нет, — самодовольно сообщает она мне. — Это спрос и предложение. Ты бы знал это, если бы посещал занятия.
— Я посещаю свои занятия. — Как и всё остальное.
— О да, и какие именно? — Брови над ее темными глазами приподнимаются. — Как стать качком?
У них есть занятие «Как стать качком»? Странно.
— Я специализируюсь на сх. У нас нет таких занятий.
— Что за сх?
— Сх — сельское хозяйство.
Из ее горла вырывается смешок. Она, конечно, нахальная маленькая штучка, чего я не ценю.
Я тянусь за бургером.
Она отдергивает его, подальше от меня.
— Десять баксов.
— Пять.
— Восемь.
— Ты еще даже не заплатила за них, — напоминаю я ей.
— Как насчет того, чтобы ты заплатил за все это и позволил мне оставить себе оба?
— Как насчет того, чтобы я заплатил за все это, а ты отдала мне оба? — Я киваю в сторону гамбургеров.
— Я еще не ела, животное, а ты уже съел сэндвич с курицей — мой сэндвич с курицей между прочим.
Черт возьми, точно — она еще не ела. Я был бы настоящим придурком, если бы хотя бы не угостил ее обедом.
— Отлично. Дай их сюда.
— Нет. Не раньше, чем ты заплатишь.
— Хорошо, — цежу я сквозь стиснутые зубы. — Но я получаю один из них.
— Сделка есть сделка. Я сказала, что отдам тебе один, и отдам, но после того, как ты заплатишь за оба.
Вместе мы направляемся к кассе, и, как и раньше, я направляюсь в начало очереди.
Никто не
