Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
Можете себе представить мое положение? Все смотрели на меня. Не соглашаться было невозможно, они бы нас раздавили. Патронов у нас почти не осталось. Соглашаться – просто глупо: у нас было два трупа и два тяжелораненых бойца. Из четверых оставшихся двое тоже были ранены. Мы бы никуда не ушли. Нас бы легко догнали и просто положили одной хорошей автоматной очередью. Это была типично азиатская хитрость. Стоило только нам уйти со склона горы, как они бы нас догнали и перебили. На равнине у нас не было ни единого шанса.
Я попросил время подумать. Они согласились, даже не предполагая, что подмога уже в пути. Я попросил тридцать минут, они дали только пятнадцать. Но это была их ошибка. Я крикнул ребятам, чтобы держались, вертолеты уже должны были появиться. Через двенадцать минут, когда наши противники уже начали нервничать, наконец появились вертолеты. Две ракеты посеяли панику в рядах моджахедов. Мы тоже открыли огонь. Есть такая поговорка – против лома нет приема. Против огневой мощи наших вертолетов эти мародеры и грабители были почти бессильны. Но мы хорошо понимали, что это тоже временно. Если вертолеты сейчас не улетят, моджахеды обязательно вызовут к себе подкрепление, и здесь появятся их боевики со «стингерами», для которых наши вертолеты станут удобной мишенью. Я получил категорический приказ командира батальона как можно быстрее эвакуироваться. Мы забрали наших раненых, даже сумели погрузить тело Самара Якубова. Труп Миши Шевченко мы не забрали – его разорвало на куски. Я сам подполз туда и увидел его ногу в армейском сапоге. Там даже внутренности были размазаны по камням. На следующий день останки Миши забрали летчики соседнего полка и привезли к нам. Его похоронили в родном Тернополе, выслав туда в цинковом гробу, как это обычно делали, а тело Самара Якубова отправили в Ташкент.
Но перед тем как улететь, я забрал сумку с камнями, а рядом с погибшей женщиной поставил «растяжку» с двумя гранатами. Пусть тот, кто захочет проверить ее тело, получит мой личный презент. И только потом мы улетели. В пути я принял самостоятельное решение. Обоим нашим раненым – Саламбеку и Шалве – я вложил в карманы по три небольших камешка, еще по нескольку камней раздал Лене Субботину, Ахмету Эльгарову и Феликсу Гордицкому. Последнему вообще протянул целую горсть – он нас всех фактически спас. Тот даже удивился, спросил, что это такое.
– Просто камешки сувенирные на память, – пошутил я, так ничего ему и не сказав.
Себе я оставил половину сумки, прекрасно понимая, что меня могут просто отправить в тюрьму, если узнают, как я раздавал эти камешки. Но все обошлось. Раненых отправили в госпиталь, меня с Феликсом – на перевязку.
Не буду рассказывать, каким чудом мне удалось сохранить эти камни – целый роман может получиться, просто приключения Монте-Кристо. Но я все же сумел их сберечь. А потом нас отправили из Кабула прямым рейсом в Ташкент. К тому времени поступил приказ о выводе нашей дивизии, и наш батальон выходил первым. В Ташкент я прилетел со своими камнями, вызвал туда младшего брата и передал ему сумку. Потом выяснилось, что бриллиантов в ней было на сто шестьдесят тысяч долларов. Для меня тогда это были просто неслыханные деньги. Невероятные, невозможные. Через несколько месяцев меня демобилизовали и я приехал в Подольск, к родителям.
Горчилин взглянул на Дронго.
– Я считал, что это плата за нашу кровь, – пояснил он, – и не раскаиваюсь в том, что сделал.
– Ваше командование ничего не узнало? – уточнил Дронго.
– Узнало, конечно, – ответил Горчилин. – На месте боя нашли рассыпанные алмазы, которые я бросил в моджахедов, и решили, что они были потеряны во время боя. Часть камней позже собрали, даже одного моджахеда взяли, который уверял всех, что русские солдаты разбрасывали алмазы, не собирась сдаваться. Это тоже сыграло в пользу моей версии. В Ташкенте меня два раза допрашивали в военной прокуратуре, но к тому времени уже ничего нельзя было доказать. И не забывайте, что мы считались почти героями. Меня представили к ордену Красного Знамени, посмертно ордена получили семьи Якубова и Шевченко. У Якубова остались родители, четверо братьев, сестры; у Миши Шевченко осталась только мать, которая умерла через несколько лет.
Это случилось двадцать два года назад. Я думал, что никто и никогда больше не вспомнит об этой трагедии, которая произошла с нашим отделением. Но я ошибался. Совсем недавно начались другие события, которые я просто вынужден связать с теми, что произошли тогда в Афганистане. Если хотите, такое непонятное и затянувшееся послесловие.
– Говорите, – кивнул Дронго, – что произошло с вами после этих событий?
Глава 2
Горчилин откашлялся, словно собираясь с мыслями.
– Подождите, – предложил Дронго, – может, вам надо выпить? Что вы хотите? Что-нибудь спиртное? Или воду?
– Лучше минеральную воду. Если можно, газированную, – попросил Горчилин.
– «Ессентуки» вас устроит?
– Да, спасибо.
Дронго поднялся и вышел из комнаты. Горчилин взглянул на Вейдеманиса.
– Как вы думаете, он согласится мне помочь? – спросил он у Эдгара?
– Это зависит только от него, – рассудительно ответил Вейдеманис, – но я думаю, что в его практике не так часто встречаются подобные случаи, когда о себе напоминает история, происшедшая много лет назад.
Дронго вернулся с бутылкой минеральной воды, достал два выскоих стакана и разлил бутылку почти пополам, протянув стаканы Эдгару и своему гостю. Горчилин выпил воду залпом, поставил стакан на столик рядом с собой и продолжал:
– Мы с армейскими друзьями иногда переписывались, один раз даже встречались. Наши судьбы сложились по-разному. Мне тогда эти камешки очень помогли. Время наступило голодное, отца уволили с работы, он слег с инфарктом; мать – учительница – получала копейки. Мы с братом сидели без работы, а я к тому же решил еще учиться. Вот тогда я и начал продавать эти камни, чтобы выжить. Они меня тогда очень выручили. Но часть камней я держал до последнего. Потом окончил институт, открыл свое дело; сначала продавал зарубежную технику – магнитофоны, видеоприставки, – а потом перешел на другие товары. Постепенно мы расширялись, но время было сложное: постоянно бандиты наезжали или наши чиновники, а иногда те и другие вместе. По-настоящему развиваться мы начали только в последние десять лет, превратившись в крупную компанию. Но это только частности моей биографии, – поморщился Горчилин, – мне надо рассказать вам о том, что случилось с ребятами.
Вы, наверное, не поверите, но Саламбек просто потерял эти камни, которые я ему оставил. А может, их украли, пока он лежал в госпитале. Я ему звонил через два года, уже в девяносто первом, и он даже не сразу понял, о чем я его спрашиваю. А вот Шалва оказался молодцом. Он сшил мешочек и спрятал эти камни у себя на груди. Так он их и сохранил. И честно признался мне, что хранит их до сих пор, как память о тех событиях, когда мы чудом остались живы.
Ахмет Эльгаров их просто выбросил – решил, что это такие сувенирные камни. Он ведь не был с нами, когда мы нашли машину и женщину, и не мог знать, что вся эта заваруха была из-за бриллиантов, которые были настоящими.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
