как-то украшали типовые улицы. Понятно, что и декораторы и рестораторы по-своему старались, но бюджета было мало. Никто друг с другом и не собирался согласовывать общий вид. В итоге получилась мешанина.
Те хозяева, которым дизайнерские услуги были непозволительной роскошью, довольствовались чувством юмора. Смешные вывески вроде «Пирожки с котятами, а также с яблоками, вишней, капустой и прочей ерундой…» тоже можно было выдать за креативный подход. И выполненный в стиле доверительного наива билборд мастерской по ремонту автомобилей («Да, у нас дороже, но зато мы не устраиваем гонки на ваших автомобилях и не катаемся за пивом!») был явно рассчитан на то, чтобы вызвать расположение у самого недоверчивого заказчика.
Впереди Алекса шла девушка. Не экстра-класса, но вполне читабельный вариант. По телефону болтала:
– Хреново! Да, вот такие пироги! Даже не успокаивай! Меня твои приятели уже задолбали! Свиданки эти идиотские «два на два»! «Пригласи подругу» – я тебе что? Телохранитель? Отмазка для мамы? «Мы с подругой»! Ага! Толку никакого. Мне уже двадцать. Молодость проходит. Я что, такая страшная? Вот скажи мне. Только честно. Нет, ты мне честно не скажешь. Никогда честно не говоришь. Хоть бы один козел сам познакомиться подошел! Я что, кусаюсь? Понятно. Может, я для тебя вариант «на фоне своей страшненькой подруги смотрюсь очень даже ничего».
Или подруга бросила трубку, или не выдержали операторы мобильной связи, но девушка, в очередной раз выругавшись, спрятала телефон в карман куртки. Выглядела она взъерошенно, рассерженно, но при этом все равно мило. Растерянно. Как котенок, который, заигравшись с фантиком, внезапно потерял его. Остановился на полдороге и не может понять, что делать дальше.
Алекс решил подбодрить ее. Не ради знакомства как такового, а просто так:
– Привет! Можно с тобой познакомиться?
Она развернулась. Не котеночек, а какой-то огнедышащий бык:
– Отвали, кретин!
…подмигивал пустым кафешным залам рекламный неон.
***
Закрыть входную дверь. Оградиться от этого сумасшествия: истеричек, кликуш, дур. Неужели никто не может помочь человеку в естественном желании просто хорошо провести вечер? Ни друзья, шилопопы тридцатилетние, ни случайные попутчицы на вечер. Чувствуешь себя взрослым и чрезмерно уставшим посреди этого разыгравшегося детского сада.
Нужно срочно создать себе «зону комфорта». Вот, почти уже набралась ванная горячей воды. Букридер лежит на раковине. Осталось только взять чай с мятой и апельсиновой цедрой. Алекс умел готовить его лучше, чем в любом, самом первоклассном, кафе.
Всплеск. Поспешить в ванную. Наверно, букридер упал.
Чертыхаясь, с чашкой в руках, Алекс уже открывал дверь, как услышал голос. Тот же, что и тогда, на улице. Так же задумчиво и отрешенно повторяющий короткую мелодию. И мелодия эта, как воронка, затягивала.
Он не заметил, как вошел в ванну. На воздушном пространстве вокруг появилась рябь. Пошла кругами. Дальше успел запомнить момент, когда в центр таких кругов его затянуло. Была в омуте женская фигура. И хотя с точностью не мог рассмотреть ее очертаний, манила она так, как ни одна женщина ни до, ни после. Так что даже не всколыхнулся в сознании вопрос: кто это? Что ей от меня нужно?
Алекс просто шагнул ей навстречу и пропал.
Глава 3
Очнулся. Первым после пустоты было ощущение холодного железа. Рука нащупала палку, затем пружинистую под матрасом сеть. Не его кровать. Запах старого белья. Синяя стена, стрельчатые окна. Сумерки.
Рядом еще койки. Много коек. Сгорбленная фигура старика мычит, выражая страдания без слов. Еще какая-то пожилая женщина обтирает тряпкой лежащее на другой койке почти безжизненное тело. Хозяин тела в полусознательном состоянии. Сиделка перекладывает его тряпичные руки туда-сюда.
– Где я?
Она отвечает, не поворачиваясь:
– В больнице.
Вытягиваются из щелей тени. Жалобятся. И говорить не хочется ни с кем. Выщеренные выбоины на стене. Выпросите себе срок у Бога, убогие?
Остается только понять, как ты оказался здесь. В чужом абсурдном сне. Чтобы не задумываться – постоянно спать. Но ночью к ним в палату привезли ЗК. Абсурд продолжился. ЗК понять не мог, где находится, но это не помешало ему выдернуть из своей руки катетер и сломать палку от капельницы. Двое охранников, «Пат и Паташонок», толстый и тонкий, смогли его удержать. Под утро веселую тюремную команду перевели в какое-то другое отделение больницы. Спать дайте!
Но утром опять переполох. Двое худосочных и длинных братьев втащили в палату на руках третьего. Мать в деревенском платочке шла следом. Несла какие-то обноски и стоптанные белые кедики. Прежде чем Алекс успел опомниться, этого третьего вырвало прямо ему под ноги. Едва не обрызгал. Бедолагу положили на кровать. Засуетились врачи. Мерили давление, что-то кололи. Параллельно опрашивали родственников. Братья, полупрозрачные тени с заплетающимися языками, пытались выстроить хоть какие-то правдоподобные оправдания.
– Когда ему стало плохо?
– Да вот прямо сейчас, в палате.
– Нет, а до этого?
– До этого все было нормально.
– Как это, нормально, вы же его в больницу привезли.
– Но он же своими ногами шел.
– Сам шел?
– Мы его вели под руки, он шел сам. А потом, уже в палате, ноги подогнул и сознание потерял. В машине все нормально было. Только тошнило.
– Почему скорую не вызывали?
– Он дома лежал, мы думали, что отлежится.
– Давно он так лежал?
– Неделю, после того как головой ударился. Но все было нормально.
Мать в разговоре не участвовала. Она кружила загнанной тигрицей между коек. В промежутке между репликами сказала только:
– Запомните, я с ним здесь сидеть не стану! Вы меня поняли?! У меня времени нет! Я занята.
Лицо парня тем временем совсем посерело. Как будто просело. Как будто песок стал ссыпаться в воронку, в глубокую яму. Врачи засуетились еще больше. Вдруг мать что-то почувствовала. Она отошла и села в коридоре.
– Всё, – через минуту врач вытащила из ушей стетоскоп. – Примите мои соболезнования.
– Не, ну как же «всё»! Вы попробуйте еще раз. Вы не услышали! Доктор?
Но доктор уже ушла.
– Сообщите матери.
Две тощие тени склонились над телом:
– Братишка, ну как же так, а?
Вошла мать. Стала целовать покойнику руки. Алексу показалось, что как-то слишком картинно. Братья все еще причитали.
Мать вдруг что-то вспомнила, остановилась в полудвижении:
– Нужно Катьке звонить.
– Я звонил. Она говорит: «Привет!», смеется и трубку бросает.
Стрельчатые больничные окна. Узкие, как зрачки ящерицы. Холодные больничные палаты одновременно напоминают залы средневековых замков и морг. Дольше Алекс не выдержал. Выполз во двор.
Больница находилась на окраине города. Целый комплекс трехэтажных кирпичных домов посреди больничного парка. В парке половину скамеек заняли студенты-медики да жующие домашнюю колбасу крестьяне из областных центров.
Довольно-таки
