Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
прапорщик Лебедько настоял — звонницу. Целые дни я проводил на КП. Сидел напротив оконца — прорези десять на тридцать сантиметров, на проделку которого два лазерных клинка спецназовского ножа угробили.
Попасть в КП составляло мне немалых трудов. Входом служила меньшая по диаметру отводная труба, проделать дверь в стенке большей трубы — ещё с десяток клинков загубить — я запретил. Торчала врезка высоко, потому как, устанавливали отвод, вырыть яму глубже не удалось: под четырёхметровым грунтом наткнулись на сплошной камень. Лебедько предложил на выбор, из оставшихся каркасных брусьев ящиков (брусья и гофру пустили на нары в казарме и на заделку сгоревшей в окнах вагона-ресторана парусины) сделать мне стремянку или стол с табуреткой. Я выбрал второе. Подпрыгивал, подтягивался, втискивался в узкое для моих плеч жерло и полз. Благо, внутри не спрыгивал: в трубу насыпали песка, подняли тем самым уровень пола. Сползал на стол, вытаскивал из-под столешницы табуретку, садился. Через оконце сержанты принимали наряды на работу, передавали мне нормативки, возвращали ножи после бритья. Им прапорщик для того смастерил приспособу: ходули; по очереди на них становясь и получали наряды. В тесном помещении — разведёнными руками стенок доставал — сейф я поместил по центру помещения. Уложенным на попа, дверкой к верху закопал в песок. Столом и табуреткой заставил.
На КП я и обедал, дневальный по взводу порцию приносил. Котелок в оконце не пролазил, я похлёбку через гильзу без капсюля тянул. Патрон — длинный, от подводной винтовки; рядовой Милош, дуралей, пульнул в суматохе, когда в стычке с прусаками я дал команду уничтожить из шмелетницы купол-ПпТ забарахлившего боевого щита ротной БММП. А обычно повар ефрейтор Хлебонасущенский, на ходулях стоя перед оконцем с котелком, с ложки меня кормил.
Честно признаться, оставался я весь день на КП не из-за трудности попасть внутрь, а и потому, что не хотелось мне полоть. Но и сидеть в трубе не подарок: дневать приходилось сидя на табуретке, под столом раскорячив ноги. Потому, что на дверце сейфа ступни мёрзли, даже в ботинках с крагами. В полку на учениях каждый раз «крестил» конструктора: корпус сейфа спроектировал тот из лёгкого кевлара, а дверцу зачем-то из листа броневого. Со старшиной Балаяном и старшим сержантом Брумелем на переменку таскали. Ещё в трубе и сквозняк донимал, когда взвод уходил на прополку и купол-ПпТ на время подзарядки генераторов деактивировали. Сифонило сверху, за спиной и через оконце в лицо. Песком всю голову секло, капюшон-ком «перчика» только и спасал. Лебедько смастерил заслонку из стального листа, поначалу я ею закрывал лаз, сидел, затылком подперев, а вырезал прапорщик на ней надпись «КОМАНДНЫЙ ПУНКТ. ВХОД», — оставлял на входе. Подпрыгивал и в висе на одной руке вынимал заслонку, подтягивался, подхватывал пальцами ноги, вползал в жерло отводной трубы и за собой закрывался той заслонкой. Маята несусветная, но всё-таки это не полоть. И всё же три раза на дню меня неудержимо влекло сорваться и бежать на поля — это, когда звонил заутреннюю, обедню и вечерю. На вершке трубы уложили перекладину, подвесили к ней колокола и проволочную лестницу подцепили. Очень обрадовался Лебедько моему желанию совмещать должности председателя колхоза и звонаря: теперь мог вместо меня показывать солдатам, как сеять и полоть. Трепал (по выражению прапорщика) я верёвки с колокольными языками, — уши закладывало. Но не это подмывало отказаться от службы звонарём — стыд: я не мог научиться церковному звону. Рядовой Мелех бился, бился, обучая меня, а подарил затычки в уши, вырезанные Лебедько из клубня топинамбура, в сердцах оставил это безнадёжное дело. «Марш овэмээровцев» — этот я всё же, хоть и с горем пополам, освоил.
Однажды и ночь просидел я на КП — киселя перебрал. Отметили день рождения рядового Милоша. Пробудившись рано утром, я просунул гильзу в оконце, но вместо похмельного киселя потянул один воздух. Стошнило. Гильзу выронил, в блевотину угодила. Присыпал песочком, благо на столе скопилось. Кликнул дневального и приказал гильзу промыть, поднять по тревоге и построить взвод.
Из казармы не выбежали опрометью, как и полагалось марским пехотинцам, а вышли неспешным шагом. Построились. Сброд, а не овэмээровцы! Тельняшки с кальсонами, балаклавы шапочкой под ушанками, ботинки с наброшенными поверх, но не стянутыми крагами, а больше следы от снятых с шапках кокард, только и выдавало солдат. Земляки казались стариками, небёны далеко не юнцами.
Проворчав себе под нос: «Зипунов не надели, клоуны», и по-командирски зычно гаркнув «слушай приказ», — вылез я из трубы. — Обувь с ушанками сдать в каптёрку на хранение… Прапорщик Лебедько, старший сержант Брумель, ефрейторы Селезень и Хлебонасущенский, выйти из строя!.. Спустить кальсоны… Каптенармус, я приказал «пятёрку» у всех изъять, почему на вас, сержанте и ефрейторах кольца остались? Молодёжь дрочит, но вам пора с рукоблудством покончить. Лейтенант Крашевский, ещё раз прочтёте взводу лекцию о вреде онанизма… во время, когда продовольственного рациона нехватка. «Пятёрку» изъять!
Приказал и поспешил прямо через середину строя к гальюну. Я затем и построил взвод, чтобы меня не опередили, и не стоять в очереди перед дверью в будку. Над очком меня так выворачивало, что прибежали сержанты и выволокли на воздух. Хлебонасущенский из кухни выскочил со жбаном в руках, опрыснул мне лицо, дал испить, и я открыл глаза. И… застыл оторопев. В просвете между казармой и амбаром, за крестьянскими юртами и чумами, за стеной купола-ПпТ я увидел наблюдательную вышку (она же башня водокачки) с часовым в окне «смотровой». Водокачку, в стычке с прусским взводом изрешечённую из крупнокалиберного пулемёта, приказал отремонтировать. Следил за тем, как заделывали пробоины в резервуаре, латали обшивку, наводили крышу, но всё с расстояния, не покидая территории лагеря под «миской». Сейчас узнать водокачку не мог. Из водоналивного резервуара сквозь крышу выходила двухдюймовая труба и, обогнув башню спиралью с дюжиной витков, пропадала под фундаментом. А я знал, в подполье башни прапорщик Лебедько устроил каптёрку. Змеевик, понял сразу, но не успел рта раскрыть, как подоспевший за сержантами прапорщик загородил собой всё, прижал животом к двери будки и, выхватив у повара жбан, плеснул остатками киселя мне в выпученные глаза.
— Это змеевик! — отёр я кисель рукавом тельняшки и, выскользнув, став за спину великана, указал на водокачку.
— Где? — повернулся за мной Лебедько.
— Спираль вокруг башни водокачки!
— Ни как нет. Водопровод. Подаёт воду мне в каптёрку… В самогонный аппарат. Я его из холодильника соорудил, того промышленного, что в котловане нашли… У меня всё на мази: печь сложена, газ подведён. Из бака воду напустил, брагу залил и гони. Не
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
