После того раза, когда, каким-то чудом все же сохранив свою драгоценную, но наглую душонку, хоть и потеряв килограммы нервных клеток, тоже драгоценных, но, все же, поменьше, я зареклась повторять данный опыт вызова демона. Ну, как зареклась… До следующей осени, когда поняла, что нужно налаживать собственное хозяйство, но не имела представлений, как строится хлев и курятник. Вот тогда на помощь пришел Ганька (ну, или как его там по-демонски?).
Теперь же у меня в распоряжении есть угрюмый Володька. От выражения почти физической боли на его лице от предстоящих перспектив мне его стало жаль, потому решила не зверствовать и, как только описала фронт работ, повела рогатого в дом.
– Ладно, уже довольно поздно, приступишь завтра, – великодушно сообщила одна наглая лесная ведунья. На меня посмотрели с такой «радостью», что пришлось приложить усилия, чтобы улыбка с моего лица не пропала. Где-то на задворках разума заскреблась совесть, но я на нее привычно шикнула, пригрозив списком дел, которые придется делать самостоятельно, если не мучить мужика. Это подействовало, и совесть, словно и не показывалась вовсе, вновь ушла в спячку с табличкой «до весны не будить».
Зашли в сени, и невольно отметила, что некоторые половицы препротивно скрипят. Но после посмотрела на и без того печального вынужденного труженика и решила, что это не та проблема, из-за которой следует мучить несчастного мужика.
– Значит так, – воодушевилась я, обернувшись к Володьке. – Удобства на улице, но советую все дела делать до темна, так как место глухое, а по ночам на участке кого только не встретишь, несмотря на забор и Велеса, – решила я упомянуть своего серого охранника, который обычно уходил на охоту утром и возвращался только к ночи, оберегая меня и участок от ненужных гостей. С переменным успехом, отчего Велес обычно спал в захудалом курятнике, но с ним все же было спокойнее. Сейчас он до сих пор не вернулся, что меня смущало, но отвлек меня голос демона, который пропустил половину вышеупомянутого мимо заостренных ушей.
– Я – демон, – напомнили мне прямо с обидой в голосе.
– Да-да, – покивала я, зная по опыту, что спорить и объяснять бесполезно. Этим «Я – демон» кичились все мои шесть жертв режима в прошлые годы. А после долго сетовали, почему местные хищники не проникались уважением, когда они пытались объяснить свою принадлежность к рогатым местной фауне, которой вряд ли нравилось, когда перед ними угрожающе размахивали опасными рогами. – Ты, Володенька, оказался несколько крупнее своих предшественников, так что их старые вещи тебе не подойдут. Я попробую что-нибудь придумать до утра и перешить старые рубахи, до того времени могу предложить только простыню, – развела я руками, заботясь о том, чтобы мужик не замерз.
– Я – демон, – уже с более выраженной обидой напомнили мне.
– Да-да, – покивала я, оказавшись в некоторых вопросах более опытной, чем сам демон. Благо, у меня уже шесть образчиков было, которые и доказали, что демоны мерзнут не хуже людей. Более того, даже простыть могут, и сопли у них ничем не отличаются от человеческих. Я долго злорадствовала, когда продрогший с утра «Я – демон» трясся, как лист на ветру, в остывшем за ночь доме. Возиться с простудой рогатых, которые оказались еще более капризными при болезни, чем маленькие дети, мне не хочется.
В воспоминании всплыло, как один такой «Я – демон» после обычной стирки температурил трое суток. Не знаю, как он, а я тогда настрадалась, готовая прибить несчастного из гуманных соображений, чтобы не мучился. Вы только представьте себе половозрелого, матерого демона, чьи рога едва не царапали мой потолок, с растертым сопливым носом. И этот демон трясся в одеяле при незначительной температуре, стонал, как при родах, гнусавым голосом просил сделать ему суп по рецепту его бабушки, спеть любимую колыбельную из его далекого детства (на ДЕМОНСКОМ языке, между прочим, который мне пришлось специально заучивать для этого), и которого, как маленького, пришлось заставлять пить, видите ли, невкусное и странно пахнущее лекарство!!!
– Дальше: кровать у меня одна и узкая, – протянула я, выразительно скосив взгляд на свою койку, коей не пользовалась с момента заморозков. При этих словах губы Володьки предвкушающе растянулись, а янтарные глаза окинули меня с ног до головы оценивающим взглядом. Судя по тому, что улыбка стала ее шире, оценкой он остался доволен, а я могла начинать гордиться. Потому улыбнулась еще шире, чем ввергла мужика в недоумение, и добавила: – Спать будешь на ней. Один, – значимо подняла я вверх свой перст указующий.
– А ты? – не размениваясь на приличия, нахмурилось рогатое благородство, которое не могло позволить даме спать на полу или скамейке.
– А я на печке, – расцвела я радостной улыбкой. На меня посмотрели как на душевнобольную и выразительно выгнули бровь. – Что? – обиделась я, в первую очередь за старания Юрчика. – Печка замечательная! – сложила я руки на груди. – Ее, между прочим, Юрчик делал.
– Юраш, – проворчал Володька.
– Да-да, я так и сказала, – вздохнула я и призадумалась. – Если у тебя есть на что-нибудь аллергия или непереносимость, ты лучше сейчас скажи! – оживилась я. – Готовлю я, и не хотелось бы, чтобы ты животом заболел сразу после завтрака.
– Я – демон! – не выдержав, взревел трепетный «Я – демон». – Меня невозможно отравить! Демоны даже к яду невосприимчивы, – просветили «темноту» в моем курносом лице.
Я со скепсисом скривилась и припомнила одного «Я – демон» под номером «три», у кого оказалась непереносимость молока. Так вот, несмотря на отсутствие у него крыльев, после крынки молока на бедолаге можно было летать, если усесться на него верхом. Правда, недалеко – лишь до нужника и, желательно, дышать при этом через мокрую тряпочку, чтобы в полете не задохнуться. Помню, у меня цветы в тот день пожухли по всему участку, и даже заходя чуть дальше, а местная живность еще около недели обходила эти места стороной. Люди тоже не докучали, потому несчастного «Я – демон» под номером «три» я быстро простила.
– Ну и, конечно же, ни в коем случае не показывайся людям в истинном обличье. Никто не должен узнать, что у меня в доме живет демон, – строго подытожила я.
– Почему? – неожиданно возмутился Володька, словно я заставляла его выступать в сарафане и кокошнике во Мраке перед начальством.
Я даже растерялась, но после вспомнила, что демоны – существа гордые, тщеславные и даже самовлюбленные, которые любят всеобщее внимание. Конечно, тут какая зависимость – чем сильнее привлечешь внимание, тем больше потенциальных жертв, с кем можно заключить новый контрактик. Желающие посадить на кол«нечистого» тоже найдутся, но риск, по мнению демонов, вполне оправдан. С людьми всегда можно договориться, благо жителям Мрака однозначно было что предложить. Потому колов и прочих колющих предметов демоны, в отличие от меня, не сильно-то и опасались..
А тут такой облом в моем курносом лице! Ох, если бы это не стоило мне души, свой вздернутый «недостаток» я с удовольствием исправила бы с помощью магии. Но я решила ходить курносой, зато с душой. Все равно красоваться не перед кем, и моя внешность с некоторых пор мало кого волнует.
