Прошли отряды, что годами стояли в дальних гарнизонах мирных провинций. Полки, наскоро собранные из добровольцев, иные, куда силой забирали всех, кто не мог доказать, что у него больше пяти детей или он представляет очень большую ценность для Империи. И — последними — отряды из тех, кто прошел «проверку дверью» — то есть всех, кто выше пяти локтей и может хоть как-то передвигаться.
Среди вставших под знамена Империи было множество мужчин, юношей и почти детей, не умеющих даже идти в ногу. Айн смотрел на них и чувствовал, что в самый важный момент они бросят свои копья и мечи — и сбегут, просто потому, что бой — это страшно.
Он вспоминал, как отец брал его с собой год назад — тогда в провинции Алые Грязи появились пророки баламутившие народ, и провинция взбунтовалась.
— Как ты думаешь, чем мы победим их? — спросил тогда отец у Айна.
— Дисциплиной, — ответил мальчик.
— Нет, — улыбнулся отец. — Мы победим их страхом.
Под бой барабанов и пронзительные крики дудок четыре полка имперских войск медленно и неотвратимо шли на бунтовщиков. Когда между ними оставалось около полусотни шагов, восставшие смешали ряды и обратились в бегство.
Потом отец казнил каждого десятого из мужчин.
Они выиграли всего одно маленькое сражение — но больше и не потребовалось. Люди сами выдавали пророков, открывали ворота городов, а старейшины поселков выходили в рубищах и босые, чтобы показать свою покорность лучшему военачальнику Империи.
— Запомни, страх — это лучшее средство для того, чтобы обеспечить бескровную победу, — отметил тогда отец.
А сейчас Айн смотрел на марширующих солдат Империи и понимал, что самые умные из них боятся, а смеются и кричат оскорбления в адрес противника те, кто не понимает ничего.
— Ваша светлость, — на балкон вышел сотник конной гвардии. — Вы должны пройти со мной.
Айн кивнул.
На этот раз с балкона он прошел в большой зал, где император обычно принимал послов и разрешал споры между вельможами.
Сейчас здесь находились полторы сотни лакее и, поваров, музыкантов и портных, полтора десятка пажей и оруженосцев — из благородных семейств — и несколько советников, двое из которых уже не могли передвигаться без чужой помощи.
— Внесите дверь! — крикнул кавалерист.
Двое солдат затащили в зал неуклюжую дверную раму высотой чуть меньше пяти локтей.
— По очереди, вначале советники, — велел офицер.
— Я буду жаловаться императору, да будет благословенно его имя! — воскликнул Ране Кайро, один из советников.
— Император, да будет его броня крепче мифрила, дал мне приказ проверить дверью всех оставшихся во дворце, — спокойно ответил кавалерист. — И если вы спросите, почему мне, а не более достойному воину или полководцу, то ответ прост. Я ни с кем из вас не знаком, а значит, подкупить меня будет труднее.
Из семи советников, как и полагал Айн, пятеро уперлись лбами в дверную раму, а двое не смогли до нее даже дойти. Разыгравший представление с якобы открывшейся сердечной болезнью Ране оказался среди тех, кому предстояло отправиться в битву.
— Но это же советники императора, да пребудет в его руках сила! — шепнул Айн офицеру.
— Если завтра Империя еще будет существовать, — так же тихо ответил тот, — то она найдет себе новых достойных советников.
Айн был уверен, что насчет него у кавалериста есть отдельное распоряжение. Однако после оруженосцев и пажей на дверь указали и ему.
— Я могу возглавить пехотную сотню, — сказал он. — Отец учил меня.
— При всем моем уважении к вашему отцу, — нахмурился собеседник, — правила одни для всех. Вы, согласно закону, пройдете либо не пройдете испытание дверью и пойдете в бой либо нет.
Это Айну не понравилось: полгода назад он совершенно точно был ниже пяти локтей, и если за то время Тори сильно вытянулся, то сам он вроде бы остался таким, как есть.
Уже подходя к раме, Айн понял, что он чуть-чуть, всего на палец ниже.
Мог подобрать обувь с подошвой потолще — но кто же знал?
Можно было убедить Тори взять его с собой рано утром когда в расположение войск отбыл император — да будет путь его усыпан розами — вместе с большей частью придворных.
Но опять же — кто знал?
Ведь оставалась надежда, что отец пришлет за ним посыльного, что можно будет сражаться рядом с ним!
Ты не прошел испытание дверью и останешься с женщинами и детьми, — заключил офицер, глядя на стоящего рядом с рамой Айна.
— Я готов пойти обычным воином, — тихо сказал сын полководца. — Я невысок — но это свойство всех в роду моей матери. Я наверняка принесу пользу Империи.
Кавалерист невесело усмехнулся:
— Я уверен, что так бы оно и было. Но у меня приказ, и, отказываясь подчиниться, ты мешаешь моей службе. Ты остаешься, а если ослушаешься — то пойдешь против воли императора, да будут дни его дольше века.
Айн шагнул назад — ослушаться означало государственную измену. Он сглотнул и подумал — а что бы сделал отец? И понял — отец бы стиснул зубы и остался со стариками и детьми, даже если точно знал бы, что его присутствие спасет Империю.
Потому что все должно быть так, как должно быть, и если главный военачальник не исполняет приказов императора — пусть его ноша будет легка, а путь славен, — то стоит ли существовать такой Империи?
Вскоре все, прошедшие проверку, удалились.
Во дворце остались лишь те, кто не мог защитить даже себя.
Самая высокая точка Цитадели — шпиль, на котором развевалось алое знамя Империи с десятью солнцами. Айн никогда не думал, что это — священное во всех отношениях — полотнище настолько огромно. Снизу оно казалось совсем небольшим, но стоя рядом с ним и держась за холодный металл шпиля, мальчик видел, что знамя — не меньше тридцати локтей в длину и двадцати в ширину.
Отсюда он собирался наблюдать за ходом сражения, что должно вот-вот начаться.
Часть поля боя оказалась скрыта высокими крепостными стенами, но это не мешало понять суть Орда больше. С кочевниками пришло столько войск, что на их фоне армия Империи казалась маленькой.
— Нельзя давать бой в таких условиях, — прошептал Айн. — Надо вернуться в столицу и готовиться к осаде!
Император — да будет его рука тверда — всегда имел свое мнение, но отец знал, как переубедить его. А сейчас, видимо, рядом не оказалось человека, который смог бы доказать, что не время геройствовать, что можно победить и закрывшись за высокими стенами, вынуждая противника терять сотни бойцов в долгой осаде.
Среди войск Империи не было видно тех частей, которые шли с отцом, — значит, кочевники каким-то образом смогли опередить их.
Айн мог предположить, почему так случилось: наверняка отец, повел остатки войск по старой дороге, узкой и извилистой, на которой в случае чего легко организовать засаду, обрушить за собой мост или устроить небольшой завал в ущелье, а Орда пошла по Имперскому тракту, законченному меньше десяти лет назад — и пронизывающему страну насквозь по прямой.