—И ты всех подряд приглашаешь?— хмыкнул я.
—Нет, только тех, кого отец уважает. А я таких, кому меньше тридцатки, и не знаю,— поймав мой взгляд, он улыбнулся. Мы как раз заходили в здание.— Он сегодня с утра охрану строил. Говорил, что приедет глава новой ветви рода, и чтобы никто не вздумал вести себя с ним грубо. Обещал ноги оторвать. Нам с Лёхой внушение сделал, чтобы мы не нарывались. Как будто мы ему каждый день проблемы доставляем,— он фыркнул.— Да, ты на Михалыча не обижайся. Салют — он такой. Любит порядок, правила и деньги.
—Салют?— не понял я.
—Фамилия у него такая,— закивал Кирилл.— Вообще, он грек и фамилия у него переводится как «Салют». Он, когда паспорт менял, прикололся. Точнее, мы не знаем, специально или нет. Но теперь он Никодим Михайлович Салют. Вот так,— парень рассмеялся.
Второй этаж дома, куда мы зашли, напоминал чем-то убранство дворца. Дорогие картины на стенах, вазы, скульптуры. Не дом, а выставка изобразительного искусства. Длинный коридор, проходящий через всё здание и почти полная тишина. Только в одной комнатке я приметил охранника, болтающего с горничной. Они увидели нас и бросились в разные стороны, как перепуганные кошки.
—Слышал, как вы с Артёмом поссорились,— сказал Кирилл, скорее всего, имея в виду сына князя, с которым мы столкнулись в Санкт-Петербурге.— Он тот ещё дебил, доводилось пересекаться. И отец у него такой же, два сапога пара. Он что, княжеской фамилией тыкал?
—Типа того,— кивнул я.
—И при нашем знакомстве тоже. Вот как узнать, что ты с сыном князя разговариваешь?— расплылся в улыбке Кирилл.— Он тебе об этом в первые пять секунд разговора напомнит,— он рассмеялся бородатой шутке.— Ладно, дальше не пойду, отец ругаться станет. Через одну дверь будет приёмная, не пропустишь. Ну что, на Искателей пойдёшь? Мы подождём.
—Я ещё не обедал.
—Так и мы,— кивнул он.— Конь…
Кирилл быстро прикрыл рот ладонью, огляделся, словно его могли подслушать.
—Лёха так вообще готов кожаную оплётку с руля жевать. Говорит, со вчерашнего утра ничего не ел.
Идти в ночной клуб не хотелось, но шведскую рок-группу я знал и творчество их уважал. Да и с молодёжью из рода нужно было налаживать отношения. Или хотя бы познакомиться, узнать, чем живут наследники благородных родов. А то у девчонок, тех же Хованских и Трубиных, из всех развлекательных мероприятий только пикники, музеи, да званые ужины.
—Уговорил. Если глава рода ничем не загрузит, можно поехать пообедать, а потом в клуб.
—Вот это другое дело,— обрадовался Кирилл.— Отец не любит долгие пустые разговоры, решите всё быстро, вот увидишь.
Довольный таким развитием событий, Кирилл развернулся и поспешил в обратном направлении. Я провожал его взглядом, пока он не скрылся в боковом коридоре. Странный парень. И слова периодически проскальзывают подходящие больше уличному хулигану, чем наследнику рода.
Пройдя через распахнутые двери проходного коридора, я оказался в специфической приёмной. В том плане, что любой гуляющий по коридору, будет проходить мимо стола секретаря, мозоля ей глаза и мешая работать. Может, конечно, здесь никто посторонний и не ходит, но всё равно странно выглядит. Приёмная комната довольно просторная. Справа мягкий диван, выполненный в старинном итальянском стиле. Перед ним журнальный столик со свежей прессой. Слева от двери массивный угловой стол секретаря. В углу за ним вырванный из кухни угол, в виде пары шкафчиков со столешницей. Массивная кофеварка, электрический чайник и, наверняка в одном из шкафчиков притаилась микроволновка. Выходит, что хозяин много работает и проводит в кабинете уйму времени. Секретарь — красивая женщина лет тридцати пяти. Узкие очки в серебряной оправе, волосы собраны в тугую причёску.
—Кузьма Фёдорович,— меня узнали сразу, едва женщина подняла взгляд. Встала, вышла из-за стола, чтобы открыть дверь.— Пётр Сергеевич Вас уже ждёт.
За дверью оказался небольшой, изогнутый под прямым углом коридор. Когда входишь в него, на глаза попадается большой портрет незнакомого мужчины, стоящего в полный рост у стола. Судя по одежде, а это был военный мундир, и вещам, лежавшим на столе, картина написана лет двести назад. За поворотом коридора сразу открывается просторный кабинет. Огромный рабочий стол, на котором стоят сразу три широких монитора. В углу телевизор, без звука показывающий новостной канал. К главному столу примыкает ещё один, где могли сесть посетители.
Глава рода Наумовых выглядел почти как точная копия ректора МИБИ. Тот же рост, широкие плечи, тёмные с проседью волосы. Костюм на нём сидел как влитой, но, казалось, кимоно для занятия дзюдо смотрелось бы более органично. Разве что взгляд у ректора волевой и решительный, а его брат смотрел больше по-деловому, как будто сейчас начнёт отдавать распоряжения. Нужно сказать, что он достиг большого успеха в развитии и ощущался как сильный мастер.
—Доброго дня,— поздоровался я, проходя к столу.
—Здравствуй, Кузьма Фёдорович,— глава рода встал, обошёл стол, чтобы пожать мне руку. Вот теперь я сообразил, на кого похож Кирилл. Почти вылитая копия, только выше ростом и не так широк в плечах. Зато взгляды и жест рукопожатия был почти одинаковым.— Проходи садись.
Возвращаться глава рода к рабочему месту не стал, усевшись напротив. В этот момент в кабинет вошла секретарша с подносом в руках. Поставила перед нами две чашки кофе, вазочку с рафинадом и сливки в запечатанных пластиковых десятиграммовых упаковках. Пётр Сергеевич легко распечатал сливки, подсластил кофе кусочком сахара и постучал ложечкой размешивая. К сливкам я равнодушен, но вот сахара положил четыре кубика, чтобы быстрее восстановить силы.
—Вчера ко мне старый князь Дашков приходил,— сказал он, пригубив кофе.— Ругался, говорил, что Матчины обещали войти в его род.
—Обещали подумать,— я пожал плечами.— А он обещал сделать нам документы. Никаких договорённостей и обязательств у нас с ними нет. Документы — это его заслуга?
—Нет,— Пётр Сергеевич покачал головой, едва заметно улыбнулся.— Они пошли напрямую к императору, получили отказ. Затем решили надавить на людей в министерстве. Солидные люди, а работают грубо и неумело. Насчёт документов. Вчера всё прошло и попало в архив, как положено. Матчины — первая семья, вошедшая в наш род за последние семьдесят лет. В прошлый раз это случилось почти сразу после окончания Второй мировой войны. И взаимоотношения между нами будут складываться из того, насколько хорошо ты понимаешь, что такое дворянское сословие.
—Если вкратце, то предки Ваши обратили службу в заслугу, приобретая потомству нарицание благородное. Сословие дворянское награждено большей личной свободой и правом на собственность, но обязано служить военной и прочей государственной службой,— несколько вольно процитировал я классика.
На минуту в кабинете повисла тишина. Пётр Сергеевич смотрел на меня несколько удивлённо.
—Действительно,— в итоге сказал он,— и не прибавить, и не убавить. Да, мы награждены большей личной,— он сделал ударение на этом слове,— свободой. И это значит, что за преступление судить нас будут не так, как простых граждан. Что очень часто вызывает у людей негативную реакцию. Многие думают, что у нас есть только привилегии, забывая, что мы обязаны,— выделил ещё одно слово,— службой, чаще всего военной. Если случится война или мятеж, каждый из нас, обязан выступить в защиту Российской Империи.
