тело каменеет.
Инстинкты борьбы и бегства приходят в движение.
Я впиваюсь пальцами в юбку и увеличиваю скорость.
Ответные шаги ускоряются прямо за моей спиной.
Сердце колотится о ребра, и я прикусываю нижнюю губу, чтобы унять нарастающую панику. Во мне закипает чувство самосохранения.
Что я могу использовать в качестве оружия?
Я с трудом сглатываю, отдергивая юбку.
Ничего.
Все, что я взяла с собой, когда в слезах убегала из квартиры, — это мобильный телефон.
Я окидываю взглядом землю в поисках кирпича или камня, который я могла бы схватить и пустить в ход, но ничего нет. Нет даже бутылки пива, которую я могла бы разбить об их головы.
Высокая тень проносится передо мной, указывая на то, что мой преследователь все ближе.
Мои плечи прижимаются к ушам.
Я не могу удрать.
Не сейчас, когда я все еще не нашла Виолу.
Тень удлиняется. Мой преследователь вот-вот схватит меня.
Я жду, пока он положит руку мне на плечо, а затем с невероятной силой отдергиваю руку назад. Костлявая точка моего локтя соприкасается с его животом.
Его хватка ослабевает. Я слышу его тихое ворчание, но не жду, пока он оценит ущерб.
Моя обувь шлепает по земле, когда я бегу.
Я сосредоточена на том, чтобы успеть на автобусную остановку, когда чувствую, как рука обхватывает мое запястье. Меня заносит на крутом повороте, и через минуту я ударяюсь о стену кирпичного здания.
Адреналин бурлит в моих венах, когда я чувствую, как тело накрывает меня. Я бьюсь как зверь, но что-то внутри заставляет меня остановиться. Странно. От нападавшего пахнет Датчем. И его длинное , мускулистое тело тоже похож на Датча.
Мое тело подстраивается под него, приспосабливаясь к тем местам, которые оно нашло этой ночью.
В ту ночь, когда Датч снял с себя одежду. В ту ночь, когда он заставил меня увидеть звезды.
Мне это знакомо. Эта сила. Эти мускулы.
Я замечаю татуировки, ползущие по загорелой коже к рукаву белой футболки.
От неожиданности я поднимаю голову и пугаюсь пары светящихся янтарных глаз, застывших перед моим лицом.
— Датч? — Выдыхаю я.
Ноздри Датча раздуваются. Полные губы слегка приоткрыты, выпуская резкий, задыхающийся вздох. Его светлые волосы растрепаны ветром. Его глаза призрачно прекрасны.
— Я же сказал тебе оставаться на месте. — Рычит он.
Мои глаза вспыхивают.
— А что, если бы за тобой следил не я? Что, если бы это был кто-то с плохими намерениями?
— Когда это у тебя были добрые намерения по отношению ко мне? — Огрызаюсь я.
Когда мой разум проясняется, а паника сменяется смущением, я не могу удержаться от того, чтобы не наброситься на него.
Он отвлекает меня.
Губит меня.
Я беспокоюсь о сестре, и все же, когда Датч так близко, мои мысли затуманиваются.
Его теплое дыхание овевает мое лицо. Несмотря на гнев в его тоне, я чувствую искреннее беспокойство, скрывающееся под его каменным выражением лица.
— Ты убиваешь меня, Брамс. — Пробормотал он. К моему удивлению, он осторожно убирает прядь волос с моего лица. — Проклятье!
Навстречу нам раздаются громкие шаги.
Зейн и Финн бегут вприпрыжку. Они не одни.
Сол тоже с ними. Его глаза встречаются с моими, и что-то странное проступает в его взгляде. Он выглядит тяжелым. Виноватым. Немного не в себе.
Мой взгляд возвращается к Датчу.
— Что вы все здесь делаете?
— Очевидно, не для того, чтобы посмотреть достопримечательности. — Говорит Зейн, проводя рукой по волосам.
— Мы здесь, чтобы помочь. — Добавляет Финн.
Его голос, как всегда, глубок и спокоен.
Датч отступает на шаг и позволяет мне оторваться от стены.
Его челюстные мышцы сжимаются от решимости, когда он рычит:
— Мы здесь, чтобы найти твою сестру
3.
ДАТЧ
Я держу язык за зубами, когда мои братья, Сол и я забираем Каденс, провожая ее по опасным улицам Саут-Сайда.
Я молчу, когда вижу, как она, прихрамывая, заходит в круглосуточные магазины и компьютерные кафе, ища в спортзалах средних школ, пробираясь под ограждениями и вползая в здания, покрытые граффити.
Я молчу, когда Сол предлагает нам разделиться, и даже проглатываю слова, когда он по глупости предлагает пойти с Каденс.
Как будто я когда-нибудь позволю этому случиться.
А Кейди, умница, сразу же отшивает его.
Потом она говорит, что ей будет лучше одной.
Не слишком умно с ее стороны.
Мы оба знаем, что это не вариант.
— Тебе не обязательно идти со мной, — бормочет Каденс, ковыляя по тротуару на длинных ногах.
Уже поздно.
Настолько поздно, что все, кто видит, как мы идем, поднимают брови — не на наши лица, а на часы на моем запястье, туфли на моих ногах и знаки доллара, в которые они превращаются.
Мы держимся главной дороги, той, где есть работающий фонарный столб и несколько открытых баров. Легко представить, что было бы, если бы мы в это время суток плутали по темным переулкам.
Темные переулки.
Вроде того, в котором я нашел Каденс сегодня ночью.
При воспоминании о том, как она испугалась и убежала, у меня сжимаются костяшки пальцев, а тело напрягается от досады.
Я беру свои слова обратно.
Она определенно не умная девочка.
— Дальше я сама справлюсь. — Настаивает Каденс. Она говорит медленно. Ее глаза полузакрыты. Белые зубы впиваются в пухлую нижнюю губу, и она изо всех сил старается скрыть свою боль. — Я...
— Скажи «в порядке». — Я наклоняю подбородок вверх. Мой голос смертельно холоден. Угрожающий. — Я осмелюсь.
Другие люди вздрогнули бы.
Другие девушки вздрогнули бы.
А Кейди — нет.
Мой тон пробуждает в ней искру неповиновения. Она останавливается посреди тротуара и кружится вокруг меня, разбрасывая брызги красивых волос и нежной ярости.
— Мне все равно, что ты преследуешь меня, но я не позволю тебе рычать на меня и усугублять и без того ужасную ситуацию. Если ты собираешься быть таким, просто оставь меня в покое.
Я стою, засунув руки в карманы джинс, пока она вырывает воздух из моих легких.
Всего один взгляд ее карих глаз — и я снова под чарами.
Черт.
Как же я хотел оставить ею в покое.
Лишив ее девственности и оставив свою версию наручников на ее кухонном столе, я решил, что Кейди нужно немного времени, чтобы подумать.
Я дал ей около двенадцати часов.
И это все,
