Натаниэль на время потерял дар речи, за что Киллоран его мысленно поблагодарил.
— Ну а пока, — продолжил он, прежде чем молодой человек успел собраться с мыслями, — мне надо прилечь. Избыток эмоций перед ужином не ведет ни к чему, кроме головной боли. Я сниму здесь комнату на несколько часов, а ты пока можешь посидеть тут и поупиваться своим дурным настроением. Не сомневаюсь, что очень скоро сюда прибудет почтовая карета, направляющаяся на север. Если в итоге выяснится, что ты все-таки уехал, мне останется лишь предположить, что сыновний долг оказался для тебя невыносимым бременем, — граф склонил голову набок, задумчиво рассматривая юношу. — Если же ты останешься, — добавил он уже намного мягче, — то в скором времени поймешь, что утратил всякий интерес к божественной мисс Поттл.
— Это уже неважно, — помрачнел Натаниэль. — Она сама потеряла ко мне всякий интерес…
— Неужели? Да, большинство женщин непостоянны. Но ведь в таком случае тебе ничего не мешает остаться в Лондоне и утолить здесь все свои печали. В столице королевства немало приятных особ, и почти все они носят куда более благозвучные имена.
— Да как вы смеете! — опять воскликнул Натаниэль.
— Это я от тебя уже слышал, — напомнил Киллоран обманчиво мягким тоном — Ты что же, не только невежа, но к тому же еще и зануда? Хочешь — уезжай, а хочешь — оставайся. Как только лошади отдохнут, мы отправимся в Лондон.
— Черт бы вас побрал, — буркнул Натаниэль, но на этот раз куда более тихо. В конце концов, юношеская бравада его была небезгранична.
— Ну это само собой, — безмятежно улыбнулся Киллоран.
Комната, которую предложил ему хозяин постоялого двора, оказалась сырой, а постельное белье влажным. Дрова в камине дымили, а шум, доносившийся неизвестно откуда, любому другому человеку наверняка подействовал бы на нервы, но Киллорану было все равно. Он бросился на постель прямо в своей элегантной одежде и закрыл глаза. Между тем на улице начался дождь и скоро разошелся не на шутку, отчего в комнате стало еще более сыро. Стекла дрожали от порывов ветра, и кроме того, он гулял по полу, но и это не могло отразиться на настроении лорда Киллорана. Час сна — вот и все, что ему было нужно. За этот час его мигрень может стать вполне терпимой.
Из соседнего помещения до него донеслись приглушенные и тем не менее явно сердитые голоса. Затем раздался тяжелый стук, сопровождавшийся кратким вскриком.
Любой оказавшийся на месте Киллорана проявил бы хоть каплю любопытства. Но только не он. За свою жизнь граф повидал всякое и давно перестал интересоваться делами других людей, к какому бы сословию они ни относились. Насколько Киллоран мог судить по звукам, кто-то там, за стеной, только что отправился к праотцам, и явно не по своей воле. Оставалось надеяться, что теперь наконец станет тихо, и он получит возможность уснуть.
Граф уже начал погружаться в приятную дрему, когда чей-то пронзительный вопль буквально сбросил его с кровати. Те крохи хорошего настроения, которые еще были ему отпущены на этот день, улетучились без следа. Киллоран пинком распахнул дверь и решительно зашагал по коридору, туда, откуда донесся этот безумный крик.
Но теперь повсюду воцарилась тишина. Заглянув в одну из комнат, граф увидел там двоих — потрясающе красивую девушку с окровавленными руками и лежащего у ее ног пожилого человека, который, вне всяких сомнений, был мертв.
Итак, мало того, что ему пришлось все-таки приехать на этот убогий постоялый двор, так он еще и оказался на месте преступления. В том, что в этой комнате произошло убийство, сомневаться не приходилось.
Похоже, фортуна решила пошутить с лордом Киллораном, и заснуть ему в ближайшее время не суждено.
— Собираешься упасть в обморок?
Голос был холодным и слегка насмешливым. Этого оказалось достаточно, чтобы вернуть Эмму к реальности. Она взглянула на дверь. На пороге, прислонившись к косяку, стоял высокий мужчина.
Незнакомец был во всем черном, атласном, и только кружевные белые манжеты волной спадали на его кисти. Рубашку украшала серебряная вышивка. Панталоны были сшиты из той же ткани, что и камзол. Высокие, инкрустированные драгоценными камнями каблуки сапог увеличивали и без того немалый рост столь необычно одетого красавца, подчеркивая заодно изящную для мужчины линию ног. Его черные волосы свободно падали на плечи, а взгляд зеленых глаз был насмешливым, изучающим.
— Нет, не собираюсь, — свой голос Эмма услышала словно со стороны.
Ей очень хотелось вытереть кровь с ладоней, но под рукой не было ничего, кроме собственного платья, а это бы только ухудшило ситуацию.
Эмма Ланголет не привыкла находиться в обществе мужчин. Кузина Мириам мало кого пускала в дом — обстоятельство, не вызывавшее у самой Эммы ни малейших возражений. Неудивительно, что за свою жизнь она видела не так уж много представителей сильного пола, а на такого и вовсе смотрела впервые.
— Это я к тому, — промолвил элегантный господин, прикрывая за собой дверь, — что если ты все-таки соберешься падать, лучше заранее отступи назад, просто чтобы не рухнуть на тело.
Эмма судорожно сглотнула слюну.
— Я не собираюсь падать в обморок, — прошелестела она. — Впрочем, меня может стошнить.
— Вряд ли, — незнакомец пожал плечами. — Раз уж этого не произошло до сих пор, подобная неприятность тебе не грозит. Как я понимаю, это ты его убила. С чего вдруг?
— Я… мы…
— Не то чтобы это было мое дело, — он осторожно обогнул тело дяди Хораса и поднял лежавшую на полу шпагу. — Однако и мне не чуждо любопытство. Логика подсказывает, что ты — девица легкого поведения. Пыталась заманить и ограбить клиента. Впрочем, — он окинул Эмму оценивающим взглядом, — тут что-то не сходится. Шлюхи так не одеваются. Да и взгляд у тебя какой-то не такой… Ну что, я ошибся?
— Да.
— Вот жалость! — незнакомец смотрел на нее взглядом знатока. — Ты могла бы заработать на своей внешности состояние.
У Эммы и так было состояние — деньги, которые она унаследовала от отца. Ничего хорошего, впрочем, они ей не принесли.
— Он пытался меня изнасиловать.
Последовал еще один оценивающий взгляд.
— В чем-то я его понимаю, — пробормотал зеленоглазый красавец. — В любом случае он за это дорого заплатил. Ты хоть знаешь его?
— Конечно. Это мой дядя. И опекун.
— Как мило, — усмехнулся мужчина. — Полагаю, тетя у тебя тоже есть?
— Тети нет. Есть кузина. Дочь дяди. Она меня не очень любит…
— Не думаю, чтобы она стала любить тебя больше после того, что ты сделала с ее отцом.
— Теперь уже все равно… Меня так и так повесят.
Незнакомец склонил голову набок, задумчиво рассматривая девушку. Эмма с удивлением и даже смущением смотрела на гриву черных волос, падавшую ему на плечи. Те немногие мужчины, которых принимали в доме на Крауч-Энд, носили косички или напудренные парики, а эта волна наводила на мысль о чем-то очень необычном и, наверное, запретном.
