Джонатан Де Лор очнулся от анабиоза, когда кто-то деликатно чихнул.
Опять пришло время. Быть может, всё дело в солнцестоянии. Когда солнце ярко вспыхивает и притягивает к себе Землю, отчего приливы и отливы становятся неистовыми. Штормы – яростными. А земные существа – дикими.
Необузданными.
А мертвецы, подобные ему, проклятые оставаться в этом мире, чувствуют себя неприкаянными.
Снова вспоминают, каково это быть живым.
Только чтобы снова лишиться этого ощущения.
Он материализовался, если можно так выразиться, у старой кровати Кэрри, как раз когда крупная круглощёкая женщина в переднике стянула пыльную простыню и протащила её прямо через его грудь.
Джон понятия не имел, кто она.
– У нас есть водонагреватель, но в комнатах нет водопровода, потому как мы находимся вдали от цивилизации, – сказала она, срывая последнее покрывало с высокого шкафа. В это время дородный мужчина с растрёпанными седеющими волосами бросил пустой металлический таз, и тот с глумливым лязгом приземлился на пол.
А вот и Бальтазар или, по крайней мере, один из его потомков. При Джоне сменилось не одно поколение семьи, но конкретно этого Бальтазара он видел, когда мужчина был моложе. Намного моложе.
Трактирщик вышел, не сказав ни слова. Вместо него появился паренёк лет пятнадцати с нечёсаными тёмными волосами, в руках он нёс котелок с горячей водой, которую вылил в ванну.
Стоп, они сдали комнату? Его комнату? Джон этого не потерпит.
Конечно, в такую ночь, как сегодня, Джон мог стать видимым, мог поднять вой, греметь вещами, словом, делать всё, что полагается призраку. Возможно, у него даже получится собраться с силами и потрогать или передвинуть какой-нибудь предмет. Дыхнуть на кого-то или даже схватить ледяными пальцами, напугав до смерти, чтобы вернуть себе покой.
Однако, чтобы проявить свою волю в царстве живых, ему требовалось очень много сил.
Пробуждение всегда выбивало Джона из колеи. На мгновение он пришёл в замешательство от суматохи, которую наводила пухлая женщина своей уборкой, шума переполненной гостиницы и воды, падающей в металлическую ванну, вместе с давящим ощущением от присутствия в таком маленьком помещении сразу нескольких человек. Вьюга завывала и билась в древнее окно. Порывы ветра бросали снег в стекло, будто сам сатана колотил по нему кулаком.
Проклятая женщина, которая, видимо, была женой нынешнего Бальтазара, выбросила пыльные покрывала за дверь и теперь на всех парах неслась со свежей стопкой простыней и новыми подушками к тому месту, где стоял Джон перед кроватью.
Ему не нравилось то странное ощущение, когда люди проходят сквозь него. Оно раздражало, как те непонятные мурашки, которые возникают, если ударишься локтем, но не почувствуешь боли.
Не имея возможности избежать столкновения с полной женщиной в тесной комнате, он отступил на несколько шагов, пока не очутился внутри шкафа. В темноте за закрытыми дверями ему не было видно, что происходит в комнате. Так гораздо лучше. Шкаф новый? Джон попытался вспомнить, стоял ли он здесь в прошлый раз. Они, несомненно, принесли его сюда, чтобы скрыть дверь, ведущую в...
Кто-то опять чихнул, прервав размышления Джона.
– Простите, – послышался женский голос с британским акцентом, а затем девушка изящно шмыгнула носом. – Я всегда чихаю из-за пыли. – Она прочистила горло. – Очень любезно со стороны Дугала и мистера Питагоуэна организовать мне ванну. Такое ощущение, что это единственный способ согреться. И комната, правда, весьма очаровательна, я уверена, что мне здесь будет уютно. Я могла и не перенести дорогу пешком до "Таверны Кэрнгорма".
Джон закрыл глаза, его пронзила странная, пламенная вибрация.
Новый женский голос был хриплым и мягким, как сигарный дым, таявший над самым дорогим бренди. Он вонзился между его рёбер, как гладкий клинок убийцы, задев сердце, которое не билось по меньшей мере столетие. Это одновременно волновало и успокаивало.
– Как я уже говорила ранее, мисс, это не доброта, а услуга, за которую вы щедро заплатили, так что наслаждайтесь ванной с нашим благословением и основательно погрейтесь, пока не продрогли до костей.
Джон всегда ценил шотландский акцент, но высокие нотки в голосе грузной женщины могли оскорбить даже чувствительный слух собак. Что особенно раздражало после чёткого британского произношения.
Он высунул голову сквозь дверцы шкафа, чтобы узнать, кому оно принадлежит, и сразу понял, почему не заметил её раньше.
Прижавшись к серой каменной стене, у самой двери стояла миниатюрная женщина в абсолютно заурядном сером шерстяном плаще, который промок насквозь. Юбки прикрывали коричневый странной формы футляр у её ног. Тень от простой фетровой шляпки скрывала черты её лица. Комнату освещали только два тусклых светильника, но и в полутьме Джон заметил, что тёмные локоны намокли. Очертания острого подбородка и красивых губ над чёрным шарфом привлекли его внимание настолько, что он полностью вылез из шкафа, чтобы разглядеть девушку получше.
Как она оказалась на улице в такую жуткую метель? Эта тощая девушка? Неудивительно, что Питагоуэны нарушили покой Джона, чтобы приготовить для неё комнату. Законы горского гостеприимства, если они всё ещё существовали, не позволили бы им отказать путнику в убежище.
– Я всё равно вам благодарна, миссис Питагоуэн, – сказала девушка.
Боже, как он скучал по милому его уху произношению благородных леди его родины. Столько времени прошло. Джон хотел приказать ей говорить не останавливаясь.
– Я же сказала, зовите нас Бесс и Бальтазар, как все остальные. – Хозяйка гостиницы тяжёлой поступью направилась к двери, взяла поднос с чаем и поставила его на маленький столик возле кровати. После она протиснулась мимо мужа, который вернулся с ещё одним котелком воды, к маленькому кирпичному камину в дальней стене. Закатав рукава, трактирщица присела на корточки, чтобы развести огонь.
– Тогда вы должны называть меня Ванессой.
Ванесса. Джон повторил её имя, и ему показалось, что девушка напряглась под своим многослойным одеянием.
Неужели она уже его слышит? Солнце ведь ещё не зашло.
– Откуда вы, милочка? – спросила Бесс, поддерживая разговор.
Джона тоже интересовал этот вопрос.
– Моя семья в основном проживает в Лондоне, – ответила Ванесса. – Хотя я вынуждена проводить большую часть времени в нашем загородном поместье в Дербишире.
Джону её ответ показался довольно любопытным, не только формулировка, но и мрачная нотка, скрывающаяся за наигранной весёлостью, которую она вложила в свой голос. Вынуждена. Интересный выбор слова.
Если Бесс и показалось это странным, она не подала виду.
– Я спрошу, если не возражаете, куда вы направлялись в такую метель?
– Вовсе не возражаю. – Наклонившись, Ванесса подтащила футляр к столику с чаем,
