Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
— Чтобы ты при любой погоде могла любоваться своим садом, — сказала я, зная, что любоваться садом ей осталось не больше одного лета.
Матери удалось создать настоящий английский сад в Северной Ирландии, стране, которую она никогда не воспринимала как свою родину, где чувствовала себя чужой.
Я снова извлекла из памяти тот образ и прониклась такой жалостью к ней, моей одинокой бедной матери, которая соткала свою жизнь из фантазий, ставших для нее реальностью. Я была счастлива оттого, что нахожусь рядом с ней в этом хосписе, несмотря на всю ее немощность. Ведь я могла наконец побыть наедине с ней какое-то время — время, ускользающее с каждой минутой.
В тот вечер я помогла ей лечь в постель, расчесала ее волосы и поцеловала в лоб.
— Я посплю в кресле рядом с твоей постелью, — сказала я. — Я буду рядом.
После того как медсестра выдала снотворное, я взяла мать за руку, теперь такую маленькую и слабую. Кожа, исчерченная голубыми венами, казалась почти прозрачной. Кто-то сделал ей маникюр, придав ногтям овальную форму, отполировав их и покрыв нежно-розовым лаком. Это были совсем не те ногти с въевшейся землей, которые запомнились мне со времени нашей последней встречи.
Когда мать заснула, я взяла книгу Мейвис Чик и вышла с ней в холл. Мне было очень горько от сознания того, что мать, которую я когда-то так любила, умирает; пусть она принесла мне много горя, но я жалела ее, так никогда и не испытавшую счастья. Мне безумно не хватало ее любви, которую довелось почувствовать разве что в раннем детстве.
В ту ночь книга так и осталась нераскрытой — меня поглотили воспоминания, которым я дала волю. Мои мысли вернулись к тем далеким дням, проведенным с ней, когда я чувствовала себя любимой, защищенной и обласканной. Эти дни всегда были солнечными в моей памяти, а потом пришла темнота.
Малышка Антуанетта явилась мне в полуночной темноте, когда сон еще не овладел сознанием. В серых призрачных одеждах, она склонила ко мне свое личико цвета слоновой кости.
— Тони, — прошептала она, — почему ты так и не позволила мне стать взрослой?
— Оставь меня в покое, — беззвучно прокричала я, призывая на помощь все свои душевные силы, чтобы оттолкнуть ее.
Мои глаза открылись, и теперь лишь пыльные мушки плясали в воздухе, но стоило мне прикоснуться руками к своему лицу, как они тут же стали влажными от детских слез на взрослых щеках.
— Тони, — прошептала она, — позволь мне рассказать тебе, что же произошло на самом деле. Время пришло.
Я знала, что Антуанетта уже проснулась и теперь мне не удастся загнать ее в то дремотное состояние, в котором она пребывала все эти годы. Закрывая глаза, я впустила к себе ее шепот, чтобы он наконец рассказал нашу историю.
Глава 2
Мои первые воспоминания связаны с тем периодом, когда мы с матерью жили в домике с садом в Кенте, где моя миниатюрная бабушка была частой и желанной гостьей. Едва заслышав ее голос, звавший: «Антуанетта, где ты?», как будто она искала меня, я бросала все свои дела и мчалась к ней навстречу, чтобы оказаться в ее теплых объятиях.
У нее был особенный запах — смесь пудры и ландышей, — и в будущем он неизменно вызывал в моей памяти воспоминания о ней. Вместе с этим ароматом я вдыхала любовь, которая связывала нас с бабушкой.
В солнечные дни она предлагала прогуляться по главной улице Тентердон, и мы обязательно заходили в уютную чайную с дубовыми балками под потолком. Перед прогулкой меня переодевали в чистое платье, мыли мне лицо и руки, расчесывали волосы, чтобы я выглядела достойно.
Бабушка надевала туфли на высоких каблуках, брала сумочку в тон, мама красила губы яркой помадой, припудривала нос, и мы втроем выходили в город.
Официантка в черно-белой униформе провожала нас к столику, и бабушка заказывала послеполуденный чай. Блинчики с джемом и кремом, за которыми следовало розово-желтое мороженое, я запивала соком, а взрослые пили чай.
Моя мать, в платье с квадратным вырезом, с непокрытой головой, весело болтала с бабушкой, которая всегда, независимо от погоды, прятала свои огненно-рыжие волосы под шляпкой. Дамы ее возраста в цветастых платьях, соломенных шляпках или таблетках с улыбкой приветствовали ее, непременно отмечая, как я выросла, комментировали погоду, что мне, ребенку, казалось излюбленной темой разговоров у взрослых.
Среди других особенных событий я выделяла визиты к миссис Триветт, старой школьной подруге моей бабушки, которая, к моему восторгу, готовила изумительные сладости в своем крохотном черно-белом коттедже. Ее сад размером с почтовую марку был заполнен темно-розовыми гортензиями, их пышные кружевные шапки нависали над низкой кирпичной оградой и кивали под порывами ветра. Особенно меня завораживали два гномика с удочками в руках, которые сидели под кустом. Возможно, именно от миссис Триветт передалась моей матери любовь к этим садовым фигуркам.
Бабушка стучала отполированным молоточком по черной двери, и миссис Триветт, в пышном фартуке, открывала ее, выпуская наружу теплый аромат кипящей сладкой смеси, из которой потом получались столь любимые мною конфеты.
Провожая меня на кухню, она показывала, как делаются конфеты. Жирные полоски черно-белой сладкой тянучки подвешивали к крюку, затем вытягивали, пока они не утраивались в длине. После этого миссис Триветт снимала полоски с крюка, некоторые нарезала маленькими кубиками, другие — кусочками покрупнее, скручивая их в пастилки.
Завороженная, я наблюдала за ее работой, а мои щеки раздувались от образцов, которые миссис Триветт разрешала мне скатать самостоятельно и испробовать на вкус. Когда последняя капля сахарного сиропа проскальзывала в горло, я затевала игру, в которую мы играли каждый раз.
— Миссис Триветт, а из чего сделаны маленькие девочки?
Меня никогда не утомлял ее извечный ответ:
— Антуанетта, ну сколько раз тебе повторять? Конечно, из сахара и ванили и из всего самого вкусного!
Я заливалась счастливым смехом, и она награждала меня очередной конфетой.
А в другие дни мама показывала мне игры, в которые сама играла ребенком; эти игры переходили из поколения в поколение. Мы наряжали кукол, лепили из грязи пирожки с помощью маленького ведерка и лопатки. Но больше всего мне нравилось играть с чайным сервизом, который мне подарила бабушка. Сначала я выставляла на салфетку крохотные чашки с блюдцами, за ними чайник и миниатюрный молочник. Потом аккуратно ставила в ряд тарелки. Когда сервировка была закончена, в ход шли маленькие камешки или цветы, служившие сэндвичами и пирожными, которые я подавала своим взрослым компаньонам по игре или куклам. Я разливала импровизированный чай по чашкам, передавая их по кругу, вытирала куклам личики, смахивая невидимые крошки.
Моя мама не только успевала играть со мной в свои детские игры, но и любила одевать меня в красивые наряды, многие из которых шила сама, украшая их пышными оборками по моде того времени.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
