Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
поработать в госпитале, хотя, может быть, и рановато. Там опытные товарищи будут, помогут.
Ушинский только головой покачал, закуривая очередную папиросу:
— Эх, — махнул он рукой, — ладно уж, валяй себе, расти, да только по старой дружбе медсанбат не забывай и раненых от нас забирай в первую очередь!
Алёшкин улыбнулся:
— Ну, это уж обязательно, товарищ комдив. Я вот ещё что хотел попросить. Я завтра поеду в госпиталь, начну принимать дела, сколько времени это продлится — может быть, неделю, а то и больше. Не говорите пока в батальоне о моём уходе. Кто его знает, а вдруг я осмотрюсь там как следует да на попятную пойду, обратно в медсанбат попрошусь.
— Ишь, какой осторожный, — снова покачал головой Ушинский. — Ну ладно, уважу твою просьбу. Товарищ Юрченко, вы приказ об откомандировании товарища Алёшкина подготовьте, а оформим его только после того, как он госпиталь примет.
— Слушаюсь, — ответил Юрченко.
* * *
На следующий день Борис выехал в 27 госпиталь, вёз его, как всегда, Бубнов. Хотя в батальоне никаких официальных данных об уходе Алёшкина не было, «солдатская почта» уже кое-что пронюхала, и шофёр после долгого молчания вдруг спросил:
— Что же, товарищ командир, оставляете медсанбат, в госпиталь уходите?
Борис, смущённый неожиданным вопросом, ответил не сразу:
— Да как вам сказать, товарищ Бубнов, ещё сам не знаю. Вот оставите меня там денька на два-три, посмотрю всё, а там и видно будет. Так что вы пока в батальоне ничего не говорите.
— Да я-то не скажу, это всё Венза начсандивовский треплется…
Выругав в душе болтливого писаря, Алёшкин промолчал.
По приезде в госпиталь, прощаясь с Бубновым, Борис ещё раз попросил его никому в медсанбате ничего не говорить, а Вензе передать, что за трепотню ему может не поздоровиться.
— Ведь ничего ещё твёрдо неизвестно! — добавил он.
Отпустив машину, Борис направился по хорошо расчищенной и выметенной дорожке к дому начальника госпиталя в сопровождении старшего лейтенанта интендантской службы, встретившего его у шлагбаума и назвавшегося дежурным по госпиталю, начальником канцелярии госпиталя Добиным.
От въездного шлагбаума к дому начальника вела специальная прямая дорожка, оставляя в стороне все остальные помещения госпиталя. Как уже знал Алёшкин, госпиталь № 27 стоял здесь с января 1942 года, то есть более полутора лет, с тех пор, как он был эвакуирован из внутреннего кольца блокады. Место, где он находился, представляло собой большой еловый лес на невысоких пригорках, расположенных друг от друга на расстоянии нескольких сотен метров. Кроме елей, здесь росли и большие сосны. На каждом пригорке размещали какой-нибудь госпиталь из госпитальной базы 8-й армии, а чуть впереди, ближе к линии фронта километра на три, у железнодорожной ветки, отходящей от станции Войбокало, находился армейский распределительный эвакуационный пункт (РЭП) № 32. Через него производилась эвакуация всех раненых, поступавших из медсанбатов и не требовавших госпитализации в армейские госпитали (а также окончивших лечение в этих госпиталях), в тыловые или фронтовые лечебные учреждения. Он же распределял раненых по профилям того или иного госпиталя.
Ближайшим соседом двадцать седьмого был госпиталь № 31, принимавший раненых в конечности. Начальником его был В. И. Перов — бывший сослуживец Бориса. Этот госпиталь находился в двухстах метрах от основной трассы, идущей к передовой, и не более чем в километре от 27 госпиталя.
Другим соседом был госпиталь № 29, имевший челюстно-лицевой и урологический профиль. Несколько дальше от него, ближе к эвакопункту, начал развёртываться госпиталь № 219 для лечения легкораненых. И совсем в стороне от этих госпиталей располагался вновь организованный терапевтический госпиталь № 212.
Если два последних, по существу, только начинали своё существование и ещё занимались оборудованием палаток и строительством всякого рода дополнительных помещений, то первые три, как и пять госпиталей другой группы этой же базы, расположенных на противоположной стороне от станции Жихарево, стояли на своих местах уже более полутора лет и успели за это время основательно обустроиться. Алёшкин заметил это и по будке часового, стоящей у добротного въездного шлагбаума, и по хорошо оборудованной подъездной дороге, и по дому начальника госпиталя, к которому они, наконец, подошли.
Дом этот, срубленный из толстенных еловых брёвен, покрытый настоящей тесовой крышей, с двумя довольно большими окнами и хорошо пригнанной массивной дверью, походил и на крестьянский дом, и в то же время на дальневосточное таёжное зимовье.
Мысленно Борис усмехнулся: «Ну, с таким домом далеко не уедешь, — подумал он. — Если госпиталю нужно будет передислоцироваться, то с этим богатством так же, как и с остальными сооружениями, наверно, такими же стационарными, придётся расстаться».
Войдя в дом через открытую сопровождавшим его Добиным дверь, Алёшкин увидел, что там всё перевёрнуто вверх дном: множество самых разнообразных хозяйственных вещей разбросаны по полу, лавкам и табуреткам. В центре стояла, беспомощно опустив руки, ещё довольно молодая, высокая черноволосая полная женщина и одетый в белый халат пожилой подполковник медслужбы, с седеющими висками, большим горбатым носом и чёрными навыкате глазами. Борис видел его несколько раз на совещаниях у начсанарма, поэтому сразу узнал, это был подполковник медслужбы Кучинский, начальник полевого госпиталя № 27, а женщина — очевидно, его жена. Увидев вошедших, она смутилась и быстро ушла в другую комнату, а Кучинский, узнав Алёшкина, как-то нелепо развёл руками и сказал:
— Вот, Борис Яковлевич, хорошо, что с вами нет жены! Целых два часа бьюсь с ней, чтобы отправить её к новому месту службы, а она никак не может решить, что из барахла с собой везти, а что здесь оставить! Знаете что, давайте пройдём в канцелярию к Добину, там обо всём договоримся, быстренько всё оформим, а тем временем я прикажу машину сюда подать, пришлю девушек-дружинниц. Они погрузят всё это и отправят в наше новое жилище. Оно хоть и не такое прочное и большое, как это, но тоже вполне удобное, будем там устраиваться. Вечером я туда и сам переберусь. Николай Васильевич приказал уже послезавтра начать принимать раненых. Пошли!
Борис молча выслушал эту тираду, также молча прошёл за Кучинским и Добиным по направлению к другому, почти такому же дому, стоявшему шагах в пятидесяти глубже в лес. По дороге он размышлял: «Вот это да! Что же он думает, вот так, за несколько часов полностью своё хозяйство мне сдать? Он меня за дурачка принимает? Ведь всё, что здесь у него имеется, проверить, осмотреть надо, а это за день не сделаешь! Нет, дорогой товарищ Кучинский, так дело не пойдёт, никакого документа я не подпишу, пока всё сам не проверю. Как-никак, а ведь я более десяти лет на хозяйственной работе проработал. Так спихнуть своё
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
