Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
Истомин вошел в комнату сына. Сережа сидел за компьютером, строил ферму. Сашу радовало, что его ребенок не играет в стрелялки с кровищей, а разводит животных, выращивает растения. Пусть это тоже был виртуальный мир, но без крови и убийств. Истомин, конечно, прикладывал кое-какие усилия для этого. Раз в неделю заходил к сыну и перебирал диски с «игрушками» в попытке пресечь появление коробки с надписью 18+. Но с появлением в доме Интернета миссия Истомина приняла бессмысленный вид. Вот там-то вся эта зараза и сидела. Убийства, секс и извращения наводняли виртуальные сети. Трудно уследить. Однажды Истомин набрел на такую вещь, способную, как он думал, помочь ему сдержать поток помоев из Сети. Программа называлась «Санитар». В нее входила защита от сайтов с не предназначенной для детей информацией. Но только установить ее он так и не успел. Нераспечатанная коробка все еще стояла на полке между книгами «Мифы и легенды Древней Греции» и «Крабат, или Легенды старой мельницы» над монитором.
– Как дела, сынок? Как ферма?
– Да что-то не найду, как продать гусей. Вчера вроде бы продал…
– А ну-ка, давай попробуем. – Саша взялся за мышь и пощелкал по разделам сначала в верхнем правом углу, потом в верхнем левом. Магазин он нашел в нижнем правом. Ребенок засиял.
– А я и сюда нажимал, – восторженно произнес Сережа. – Спасибо, папа. Если бы не ты…
– Сынок, я хотел с тобой поговорить. – Истомин сел в кресло у стола.
– О чем? – спросил Сережа, но так и не оторвался от компьютера.
– Сережа, сынок. Можешь мне пообещать кое-что?
– Да, папа. – Продажа гусей занимала ребенка больше, чем разговор с отцом.
– Если когда-нибудь тебе покажется, что выхода нет…
Мальчик повернулся к отцу. Либо гуси были проданы, либо Саше вдруг удалось привлечь внимание сына. И тут вдруг до Истомина дошло, что он разговаривает с ребенком как со взрослым.
– Сынок, в жизни нет таких ситуаций, из которых нет выхода. Понимаешь?
Сережа кивнул.
– Все можно решить либо самому, либо с помощью близких.
– Папа, я это понял. Что пообещать-то надо? – Все-таки продажа виртуального хозяйства занимала мальчика куда как больше.
– Пообещай, что не будешь держать все в себе и расскажешь мне.
– Пап, о чем?
Черт! Он не понял? Или делает вид, что не понял?
– Да хоть о чем!
– Даже о том, как я подрался?
– Особенно о том, как ты подрался.
* * *
– По предварительным данным, 18 февраля на Южном бульваре в Ленинском районе Челябинска, желая покончить жизнь самоубийством, шестнадцатилетняя девушка спрыгнула с крыши пятиэтажного дома. Девушка скончалась на месте происшествия. Возможной причиной самоубийства явилась неустроенность в личной жизни, – бубнил диктор.
Какая, к херам, неустроенность? Единственное, что должно волновать ребенка в этом возрасте, – это куда пойти после школы. По крайней мере, так было у Саши.
– В настоящее время устанавливаются все обстоятельства произошедшего, – продолжил корреспондент. – По результатам проверки будет принято процессуальное решение.
Истомин подошел и выключил телевизор. Он знал, что причина уже найдена. Неустроенность в личной жизни. Интересно, а в случае той, девятилетней, они тоже говорили о неустроенности? Саша прекрасно понимал, что настоящих причин искать никто не будет. Умерла так умерла. Все спишут на неустойчивую психику подросткового возраста. Если они явные убийства расследовать не хотят, что говорить о мнимых самоубийствах. Почему мнимых? Он не верил, что ребенок сам спрыгнул с крыши, сам затянул на шее шарфик. То есть, конечно же, все это подростки делали сами, но кто-то их толкал на такой шаг. Неустроенность в личной жизни? Тьфу, бред!
Саша допил кофе и пошел в спальню. Лида все еще спала. У нее сегодня был выходной – везучий человек. У Сережки только закончились каникулы. Саша в своем детстве такого не помнил. В октябре каникулы? Нет. Они, конечно, мечтали о каникулах, но кто бы их им дал. Неделя осенью, две зимой и неделя весной, а затем долгожданные летние. Несмотря на такие блага, каждый из них мечтал поскорее вырасти и пойти работать, только чтобы не учить эти уроки. У его ребенка сейчас ситуация с каникулами куда как лучше. Пять недель учебы, одна – каникул. На Новый год и Рождество две недели. Ну и летние никто не отменял. И все равно Сережка, как и его отец когда-то, мечтает стать взрослым и пойти работать. Саша вздохнул. Сейчас бы вернуться в детство. Зимой хоккей, летом велосипед – красота. Из электроники он тогда видел только часы дядьки, привезенные из Польши. Сейчас почти у каждого ребенка по компьютеру да по сенсорному телефону. И эти «сухари» из органов будут говорить о неустроенности жизни? Либо с головами детей что-то не так, либо… Да не надо никаких «либо». С головами детей действительно что-то происходит. И виной этому – Интернет.
Саша снова вспомнил о программе «Санитар». После работы надо обязательно установить. Так будет спокойней. Истомин знал, что так будет спокойней в первую очередь ему. Это было своего рода перекладыванием тяжелой ноши на чужие плечи. Черт знает на чьи чужие плечи.
* * *
Теперь это был Оренбург. Прошло всего два дня, и снова девочка прыгает с девятиэтажки. Александр будто знал лично этого ребенка. Он не мог работать. Тягостное чувство потери, утраты, словно этот ребенок если не его, то очень близких друзей, не покидало его ни на секунду. Пустота, образовавшаяся от утраты, к концу рабочего дня начала заполняться тревогой, грозящей перерасти в панику. Он очень боялся за Сережку. Сашу пугало больше всего то, что он никак не мог нащупать «тумблер», который мог в неподходящий момент переключить мозг ребенка с «устроенности» на «неустроенность в личной жизни». Чертовы сухие термины, чертовы черствые люди, произносящие их!
Он каждый день разговаривал с Сережей. Каждый день спрашивал, как он провел день, пытаясь ухватиться за что-то, что подсказало бы ему причины беспокойства ребенка. А они были. Несмотря на то что Сережа всегда говорил о прекрасно проведенном дне, об играх в волейбол и теннис, его все же что-то беспокоило. Саша был просто уверен в этом. Ну не мог же он силой выбивать из него признания. Саша хотел пойти к учителям, поговорить с одноклассниками, но вовремя останавливался. Он не понаслышке знал, как может пагубно повлиять вмешательство родителей. Сверстники очень недружелюбно реагировали на поиски правды и защиты одного из них. В Сашином детстве прячущихся за спины взрослых называли ябедами, а сейчас – стукачами. Вообще Сашу поражал жаргон нынешней молодежи. Некая смесь из тюремной фени и компьютерного сленга. Он часто слышал «разговоры по душам», когда возвращался с работы домой. Во дворе, на детской площадке собирались воинственные дети, но это были уже не дети. По крайней мере, им казалось, что они уже не дети. Сигарета в зубах и баночка «Яги» в руках. Вот и все, что отличало их от обычных детей. Истомин поражался, куда смотрят родители. В своем детстве Саша даже и припомнить не мог, чтобы они друг друга дураком обозвали в присутствии взрослых. А если уж и вылетит какое словечко, то мало того, что его тут же отчитают очевидцы этого недоразумения, так еще и дома взбучку устроят. Нынешней молодежи делать замечания себе дороже. В лучшем случае уличные детки тебя пошлют по всем известному адресу, а в худшем – еще и проводят туда.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
