Конечно, мне нравились мои одноклассники. Как друзья, хорошие собеседники, но чтобы… поцеловать?..
— Вот-вот! — показала перед моим лицом указательный палец Стеша, — Все признаки на лицо!
— Какие ещё признаки? Что ты выдумываешь? — нахмурилась я.
— Ничего не выдумываю! У бабушки моей троюродная сестра была такая. Они ее ущербной звали. А знаешь почему? — загадочно протянула она, медленно наклоняясь ко мне.
— Почему?…
— Потому что целоваться ни с кем не хотела, так и осталась одна-одинешенька до самой смерти…
Тогда эти разговоры казались хоть и обидными, но все же шутками. Как оказалось, сестра Стешиной бабушки действительно считалась ущербной. И узнала я это от мамы. Тогда об этом весь город шептался, ходило много слухов и домыслов. От неё шарахались, как от прокаженной, стоило ей появится в городе. И жила она на отшибе, куда никто никогда не ходил.
Кто же знал, что наподобие этой несчастной женщине, ущербной стану я?..
Благодаря отцу, в родстве у которого были Альфы, я родилась омегой. Неполноценной. В школе, когда у девочек происходит созревание, они приобретают запах. Запах здоровой и плодородной самки, столь привлекательный для оборотней противоположного пола. Кто-то раньше, кто-то позже. Однако к шестнадцати годам все девушки и парни должны были пройти все этапы созревания и стать полноценными оборотнями.
Ведь именно в этом возрасте в нас просыпается зверь.
Но в шестнадцать лет моя звериная сущность так и не проснулась. И в семнадцать, и в восемнадцать тоже…
Родители не показывали, но я знала, что это стало для них ударом. Неполноценная дочь. Изгой общества.
После поставленного диагноза, школьные подруги медленно, но верно отдалились от меня. Одноклассники смотрели кто с сочувствием, кто с легким презрением. Общаться со мной стало дурным делом.
А родители затаскали по врачам. И я их в этом не винила, они делали все, что могли, чтобы помочь мне. Но медицина была бессильна. Доктора разводили руками и отправляли нас домой раз за разом. А я быстро потеряла надежду стать такой же, как все…
В то тяжелое время лишь учеба и фотографии спасли меня от затяжной депрессии. И, когда встал вопрос о моем дальнейшем обучении, я объявила родителям, что поеду учиться в столицу. И как бы не было тяжело отцу отпускать меня одну в большой и чужой город, они приняли мое решение спокойно. И во всем поддерживали. Наверное, только благодаря их принятию и поддержке, я все ещё боролась за что-то в этой жизни.
Поэтому как бы мне не нравился Мартин Солмнхелл, надо его просто забыть. Ловить мне здесь нечего. Даже единоразово, как бы стыдно это не звучало.
На паре по философии творился настоящий ад. Как я и предполагала, профессор Стейн издевался над всеми девушками в группе, коих было немало. Когда же пришла моя очередь отвечать, я чувствовала, как капли пота стекают по моей спине, а руки под столом дрожат от напряжения, но я ответила ровно так, как было в учебнике и конспекте, и даже больше. Не единого слова от себя. Поэтому, скорчив мерзкую рожу, эта гадина вывела мне в журнале корявый высший бал.
От его стола я отходила победителем под поддерживающие взгляды однокурсников. И это была моя ошибка. Увидев довольную улыбку на моем лице, профессор при всех похвалил меня за хороший ответ и задал задание. Лично мне. Реферат. К следующей паре. Сука.
Несмотря на то, что пары уже кончились, отправиться в общежитие вместе с остальными студентами я не могла. Пришлось тащиться в библиотеку за материалами к этому идиотскому реферату. Видите ли, данные из интернета были недостоверными в отличие от фолиантов столетней, блин, давности.
Библиотекарь, милейший дедушка с добрыми глазами, с радостью показал мне, где находится вся литература по теме для моего реферата. За что был награждён мной полным признательной благодарности взглядом.
Вдыхая запах пыли и и потертой бумаги, я выбирала книги, которые возьму за основу, когда мое внимание привлекло тихое шуршание страниц у соседнего стеллажа. В полной тишине эти звуки казались громкими даже для моего слуха.
Медленно скосив глаза вбок, я остолбенела. В паре метров от меня стоял Мартин Солмнхелл.
Парень меня не заметил. Быстро перелистывая страницы длинными пальцами, он что-то вдумчиво читал, едва нахмурив темные брови.
В первый раз за все это время я увидела его так близко. Причём настолько, что могла различить цвет его глаз. Ярко голубой. И абсолютно холодный.
Поражённая его близостью, я не заметила, как рука, что до этого тянулась к книгам на высоких полках, упала вниз и вместе с ней и мой рюкзак, издав при этом жуткий грохот. Хлипкая молния тут же разъехалась и все мои тетради вывались наружу.
Вот же черт!
Покраснев как спелый помидор, я заметила, как Мартин резко обернулся в мою сторону, прежде чем я наклонилась за своими вещами, костеря себя всевозможными словами.
Идиотка, блин! Давай ещё сама на пол грохнись для полной картины!
Дрожащими пальцами я собирала рассыпавшиеся ручки и даже выпавший из другого кармана студенческий, как перед глазами мелькнули чужые, явно мужские руки, что гораздо быстрее собрали все мои пожитки и водрузили их обратно в рюкзак.
— Спасибо…
Мне даже показалось, что вся эта ситуация мне приснилась, однако Мартин никуда не девался. Застегнув мой рюкзак, он сам повесил мне его на плечо и поправил лямку.
— Осторожнее, — тихий голос прозвучал в сознании, пока я была в прострации от касания его тёплой ладони к моему плечу.
Тряхнув головой, я заметила, что рядом со мной уже никого нет. Неужели мне это не привиделось?..
Собравшись с мыслями, я все-таки выбрала несколько книг для реферата и, так как литературу нельзя было выносить из библиотеки, мне пришлось расположиться за читательским столом. Однако стоило мне подойти к ним ближе, я заметила Мартина, сидящего у окна.
Все же он мне не приснился.
Тихо водрузив книги на стол, я постаралась абстрагироваться от его присутствия. Но это оказалось непросто.
Буквы скакали перед глазами, даже не пытаясь собраться в слова. Ещё и ощущение чьего-то пристального взгляда сбоку.
Осторожно скосив глаза в сторону парня, я заметила, что он не обращал на меня никакого внимания. Поэтому тихо вздохнув, я постаралась заняться делом, а не бессмысленными переживаниями. И через некоторое время совсем забыла про сидящего рядом оборотня, выписывая куски нужного мне текста в тетрадь.
Полностью погрузившись в работу, я даже не сразу услышала шаги и чужие голоса.
— Мартин, ты закончил? — прозвучало совсем рядом.
Вздрогнув, я оторвала взгляд от книги и почувствовала
