Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
волосы девушки были коротко подстрижены. С виду она была лет на десять моложе его.
Они болтали почти час, легко переходя с темы на тему. Его восхищали ее красота, казавшаяся неожиданно знакомой, и живой ум, но притом она оставалась неуловимой. Ее настроение мгновенно менялось, она могла быть очень оживленной и шумной, а в следующий миг – печальной и хрупкой. И все же он слушал ее внимательно, несмотря на стоявший в комнате шум, сливавшийся из множества разговоров чьей-то не очень талантливой, но одушевленной игры на пианино, и звона стаканов. Раз он даже вскинул руку и прервал ее на полуслове.
– Моя семья, – рассказывала она, – переехала сюда из Массачусетса как раз перед катастрофой и…
– Вы попали в автомобильную аварию?
Она растерянно взглянула на него.
– Нет, я имею в виду катастрофу фондового рынка.
Оппи покачал головой.
– Биржевой крах 1929 года. Начало Великой депрессии.
– Ах, вот вы о чем… Ну да, конечно.
– Неужели вы не знаете? – непритворно удивилась Джин. – Где же вы были? – Ему вдруг захотелось, чтобы она добавила: «всю мою жизнь», но она закончила фразу неожиданным предположением: – Вы, наверное, родились с серебряной ложкой во рту.
– Не то чтобы… Но мой отец благополучно пережил этот период. – И он добавил, как будто это могло объяснить его легкое отношение к национальному бедствию: – Он тоже занимался инвестированием, но не в фондовую биржу, а по большей части в искусство.
Она снова склонила голову, свет фарфоровой настольной лампы лег под другим углом, и он неожиданно понял, где видел ее лицо. Одной из любимых книг Оппи была «Цветы зла» Бодлера, которую он читал в оригинале. Абрис лица Джин, форма и размер ее носа точь-в-точь походили на графическую иллюстрацию к душераздирающей Une Martyre[3] из знаменитого издания 1917 года. Он мысленно напрягся, отбрасывая ассоциацию. Картинка была страшненькая: труп на смятой постели, отрубленная голова, красота, увядающая вместе с цветами в вазах, старый муж, скитающийся где-то в дальних краях…
Вечеринка подошла к концу, и Оппи, расправившийся уже с четырьмя дозами бурбона, настроился договориться с новой знакомой о свидании.
– Итак, мисс… – начал он.
– Тэтлок, – сказала она, и эти два слога ударили его, как пули.
– Вы… вы родственница Джона Тэтлока?
– Он мой отец.
– Джон Тэтлок? Медиевист из Беркли?
– Да, а что? Вы знакомы с ним?
«О да», – подумал Оппи. Джон Стронг Перри Тэтлок, специалист по Джеффри Чосеру, безусловный авторитет в ассоциации преподавателей Беркли, громогласно вещавший в столовой факультетского клуба, был ярым антисемитом. Впрочем, для Беркли это было в порядке вещей; когда Роберт попытался устроить туда своего студента Боба Сербера, заведующий кафедрой физики сказал, что одного еврея на его факультете вполне достаточно. Но… черт возьми.
– А-а… – протянул Оппи; у него резануло под ложечкой. Он пока не назвал собеседнице своей фамилии. – Что ж, приятно было познакомиться, – скрывая досаду, сказал он, поднялся с изящного стула и вышел на лестницу, ведущую в его холостяцкую комнату.
* * *
Джин посетила и следующую вечеринку, которую устроила Мэри-Эллен, и еще одну, оставаясь все такой же очаровательной и притягательной. В конце концов Оппи набрался смелости и, попытавшись забыть о предубеждениях ее отца, решился пригласить ее на обед.
– И куда вы предлагаете пойти? – спросила она, и Оппи снова изумился. Значило ли это, что она заранее готова принять его предложение или, напротив, будет решать, достаточно ли фешенебельное заведение он предложит?
– Я… м-м-м… э-э…
– О, не ломайте голову, – улыбнулась она. – Вы любите острое?
– Даже очень.
– В Сан-Франциско есть такое место – кафе «Сочимилко». Может быть, знаете?
Он покачал головой.
– Вот и хорошо! Вдруг это место станет нашим? В субботу вечером? Или… может быть, суббота?..
До него не сразу дошло, что она имеет в виду его национальность и еврейские обычаи.
– Нет, суббота меня вполне устроит.
И они пошли туда. Кафе, название которого больше подошло бы для любимого им с детства юго-запада, нежели для Северной Калифорнии, где он теперь жил, оказалось плохонькой забегаловкой. Но это было совершенно неважно; Джин совершенно правильно отметила еще при первом знакомстве, что он не придавал деньгам особого значения. С такой же готовностью он повел бы ее в самый дорогой ресторан морепродуктов в районе верфей. Зато кабинки там оказались вполне подходящими для душевного разговора, carne adovada[4] – в меру пикантным, а текила – крепкой и доброкачественной.
Оказалось, что Джин состоит в Коммунистической партии и пишет в ее газету «Вестерн уоркер»[5]. Когда она заговорила об угнетенных и борьбе за свободу – эти темы сплошь и рядом обсуждали в университетском кампусе, но Оппи никогда не вслушивался в них, воспринимая эти разговоры как какой-то посторонний шум, – он поймал себя на том, что внимательно слушает, кивает и время от времени вставляет: «Да, да, да!»
Поздно ночью Оппи пешком провожал ее домой. Пройдя квартал, она взяла его под руку. А войдя в подъезд небольшого дома, где она жила, они услышали музыку – кто-то из соседей слушал перед открытым окном новую джазовую композицию Бенни Гудмена «Слава любви»[6]. Там они остановились, Оппи привлек ее к себе, наклонился и поцеловал впервые за все время их знакомства, сначала легко и очень осторожно, а потом, когда она ответила, стал целовать ее все более страстно и горячо.
С тех пор их встречи стали регулярными.
Несколько лет назад Оппенгеймер сделал в клубе любителей астрономии Калифорнийского технологического института доклад под названием «Звезды и атомные ядра»; он изучал крупнейшие и мельчайшие объекты, существующие в природе, но до встречи с Джин почти не замечал окружавший его человеческий мир.
И все же он довольно скоро узнал и о том, что ее внутренний свет неизменно омрачает тьма – ее настроение прямо-таки скакало, ей часто снились кошмары, она была химерой – ангелом и демоном в одном лице; сама будущий психиатр, она давно уже постоянно наблюдалась у психиатра. Несмотря ни на что, он крепко полюбил ее, а она, более подвластная чувствам, как высоким, так и низким, которые переполняли ее дух, возможно, любила его еще крепче.
Через несколько месяцев состоялась их помолвка… а потом Джин совершенно неожиданно разорвала ее. «Я пока не готова, – сказала она. – Слишком рано». Впрочем, они продолжали встречаться, и он однажды набрался смелости и снова предложил ей стать его женой. Она согласилась, но спустя несколько недель снова передумала. Она уверяла, что любит его, но он заслуживает гораздо большего, лучшего. Роберт не смог переубедить ее и, с разбитым сердцем, обратился за утешением к другим женщинам. Одной из
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
