не принадлежало.
— Ты уверен, что хочешь это сделать, Атлас? — голос Габриэля выводит меня из раздумий, я поворачиваюсь и вижу, что он стоит рядом со мной.
Я не знаю, когда он пришел сюда и как долго он простоял рядом, поскольку погода портила наш внешний вид.
Был ли я уверен, что хочу сделать то, что собирался?
Нет.
Чувствовал ли я, что должен?
Абсолютно.
Слишком много было нерешенных дел, слишком много упущенного. На самом деле это была идея Амелии, жены Габриэля, и я знаю, что они с братом бесконечно спорили по этому поводу.
Моя мать была болезненной темой для всех, кто был вовлечен.
Я киваю, когда моя рука скользит в карман, пальцы обхватывают пару тонких трусиков, которые я решил спрятать. Мне нравится вспоминать о ней.
Рука Габриэля хлопает меня по плечу, прежде чем он поворачивается и направляется к своему дому, где его ждет жена.
Мне было трудно признаться в своей ревности, когда дело касалось моего брата и Амелии. Во рту остался неприятный привкус, но тем не менее он был. Я предполагал, что завидую тому, чего никогда не получу. Мне никогда не удастся испытать такую преданность другому человеку, как они, всепоглощающую любовь, которая явно существует между ними. Это было ясно всем, и вместе они стали единым целым. Их история любви не была совсем сказочной, но, глядя на них, никто не поверил бы, на что они оба пошли, чтобы добраться туда, где они сейчас.
Мои ноги шуршат по гравию, прежде чем я сажусь в машину и отправляюсь домой переодеваться. Закончив, я вбиваю в GPS адрес матери, который дал мне следователь. На улицах оживленно, поэтому проходит некоторое время, прежде чем «Ауди» подъезжает к черным воротам из кованого железа и большому особняку, расположенному за ними.
Это было далеко от того места, где мы с Ашером, моим братом-близнецом, провели первые шесть лет нашей жизни.
У моей матери был роман с отцом Габриэля, который закончился ее беременностью нами. Он больше ничего не хотел от моей матери и, чтобы скрыть этот роман от Камиллы, своей жены и матери Габриэля, отказывался признать нас до тех пор, пока Камилла не узнала об этом и не забрала нас, когда нам было шесть лет.
Мать сдала нас без боя и никогда не оглядывалась назад.
Я мало что помнил из того времени, но знаю, что дом, в котором мы жили, был гнилым и разваливающимся, и от еды нас тошнило.
Похоже, она наконец-то изменилось.
Ворота открываются автоматически, и я направляю машину через них, хрустя по песку, пока не останавливаюсь у входа и не вылезаю наружу, застегивая куртку.
Меня еще даже не было на ступеньках, когда дверь открылась.
Мужчина, который приветствует меня, в возрасте, у него глубокие морщины на лице и седые волосы. Он тоже был худым, как будто сильный порыв ветра мог сбить его с ног.
— Я могу вам помочь?
— Вы Саймон Куинн?
— Я.
— Меня зовут Атлас Сэйнт.
Если такое возможно, то мужчина бледнеет еще больше, чем его и без того бледно-белый цвет лица.
Он выходит и тут же закрывает за собой дверь, словно защищая находящихся внутри.
— Что вы хотите?
— Я здесь, чтобы поговорить с моей матерью.
На щеках мужчины расцветает румянец, подчеркивая лопнувшие капилляры на лице.
— Ваша мать?
Я прикусываю язык зубами. Конечно, эта сука никогда не рассказывала ему о нас. Как обычно.
— Мария — ваша жена?
Неудивительно, что моя мать вышла замуж за Саймона. В преклонном возрасте семидесяти девяти лет он заработал состояние на нефтяном бизнесе, и ему осталось не так много лет с ухудшившимся здоровьем. Моей матери едва исполнилось пятьдесят, и хотя уловка с ловлей моего отца не сработала, это не означало, что она не применила бы подобную тактику к следующему мужчине с деньгами и властью, мимо которого пройдет.
— Да.
— Тогда мы говорим об одной и той же женщине.
— Вы не можете быть ее сыном.
— Уверяю вас, мистер Куинн, Мария родила нас тридцать лет назад.
— Нас?
— Вы тратите мое время, — я стиснул челюсти. — Где Мария?
— Уйдите с моей территории, — плюет старик.
Я расправляю плечи, мое терпение почти иссякло. Я делаю широкие, уверенные шаги к нему, стоя выше мужчины и нависая над ним.
— Мне нужно напомнить вам, кто я?
Позади него дверь распахивается, и перед глазами появляется лицо, которое я не видел двадцать четыре гребаных года, как будто она не постарела ни на день.
— Что это значит… — она задыхается от своих слов, глядя на меня.
— Здравствуй, мама, — приветствую я с жестокой улыбкой.
— Ашер…
Я смеюсь.
Как часто она путала нас двоих, когда мы были детьми?
Я потерял счет, но, думаю, ей станет легче, если она узнает, что Ашер похоронен и гниет в земле.
— Попробуй еще раз.
— Атлас?
— Их двое? — Саймон задыхается.
— О, верно, ты никогда ему не говорила. Близнецы. У нее родились близнецы.
— Сэйнт. У тебя родился ребенок от Сэйнта!?
— Это было очень давно, — успокаивает Мария, разглаживая руками дорогой материал своей одежды. — И ошибкой. Как видишь, я их не воспитывала. Я не была их матерью и отказалась от них.
Ошибка.
— Ну вот, наше восхитительное семейное воссоединение завершено, не хочешь пригласить меня внутрь?
— Тебе не рады, — выплевывает Мария.
— Мария, — пристально смотрит на меня Саймон. — Пригласи его войти.
— Что!?
— Он Сэйнт. Мария, мне не нужно напоминать тебе, кто они.
Я не могу сдержать самодовольную улыбку, когда мать, стиснув зубы, отступает назад и толкает дверь.
— Заходи, — она плюется ядом.
Прежде чем войти в дом, я останавливаюсь перед матерью и смотрю на ее гораздо меньшее тело. Издалека я мог бы поверить в эти ненависть и мужество, но вблизи я вижу, что это на самом деле. Ужас. Ее глаза сверкают, и хотя она была отличной актрисой, сейчас она не так уж и хороша. Ее руки трясутся, и на лбу выступил пот. Черт, вблизи я вижу тонкие морщинки, которые она пытается скрыть под толстым слоем макияжа.
Ее годы истекали, а она так и не получила того, чего хотела.
Должно быть, это ее пугает.
Она сжимается под моим проницательным взглядом, и если бы я не хотел уйти отсюда как можно скорее, я бы расспросил ее еще раз. Выяснил, почему она так легко бросила меня и моего брата много лет назад, оставив нас расти в доме, где мы никому не были нужны.
Мои туфли стучат по плитке большого фойе. Внутри меня встречают
