налетала на ларьки, более ловкие перескакивали через прилавок, на ходу выясняли у хозяина стоимость товаров и, не спрашивая разрешения, начинали торговать. Гуси и утки, караваи хлеба и пирожки разбирались моментально, и в несколько минут ларек пустел: Услужливый «иностранец» выкладывал перед торговцем вырученные деньги, благодарил, и поезд катил дальше, увозя веселых ребят. Могло, конечно, случиться, что в такой спешке какой-нибудь гусь и уплывал бесплатно, ибо недаром в этих случаях к эмигрантам присоединялся Эрнест Зитар, но в общем они действовали честно. Только позже, когда денежные сбережения их начали иссякать, они стали скупее при расчетах. И наконец на одной из станций некоторые торговцы не получили за своих гусей ни копейки. Провожаемый проклятиями и причитаниями, эшелон отправился дальше. На следующей станции все ларьки оказались закрытыми. Торговцы сидели у дверей и отвечали набежавшим покупателям, что все распродано и сегодня торговать не будут.
То же самое повторилось на второй, третьей и четвертой станциях. Опасный эшелон опережало предостерегающее сообщение, и хозяева ларьков спешили застраховать себя от неприятных сюрпризов. Как только эшелон трогался, предусмотрительные торговцы открывали свои ларьки и становились за прилавки.
Но долго ли может так продолжаться? Эшелон проходит несколько сотен километров, на одной из станций дежурный забывает предупредить соседнюю станцию, и перед европейцами опять гостеприимно открыты ряды ларьков, где нет недостатка ни в жареном, ни в вареном. Голодные, обозленные парни теперь не щадят никого. По двое, по трое забираются они за прилавок и щедрой рукой раздают всем что кому нравится. После них не остается ни крошечки. Плачьте теперь, торговки и торговцы, сообщайте на следующие станции, и до скорого свидания на обратном пути, если эта честь будет вам оказана.
Так продолжалось до Урала и дальше — до самого Омска.
4
В Перми эшелон стал пустеть. Первыми из вагона Зитаров ушла пара молодых. В Екатеринбурге сошло несколько семей из других вагонов. Но большинство собиралось выйти в Омске, чтобы оттуда разъехаться в разные стороны: кто на Семипалатинск, кто вдоль Иртыша на север, где в Тарском уезде было несколько латышских колоний.
После нескончаемого однообразия равнин пейзаж становился все привлекательнее. Урал, скалистые горные хребты, на больших станциях ларьки с изделиями из уральского камня — все привлекало внимание эвакуированных. Они чувствовали себя путешественниками, отправившимися в продолжительное и интересное путешествие, забывая подчас о том, что они всего лишь беженцы и только волна бедствия занесла их на чужбину: Скоро где-нибудь кончится это путешествие, и тогда они поймут, что романтике пришел конец и настали будни с их повседневными заботами и суровой борьбой за существование.
В Екатеринбурге появились первые китайцы, предвестники настоящей Азии. Дальше они встречались на станциях всех городов и уже в большом количестве. Одетые в национальные костюмы — мужчины с косами, женщины в синих шелковых шароварах, с маленькими, изуродованными колодками ногами, — они торговали жареными подсолнухами и папиросами, продавали изделия из цветной бумаги: веера, цветы, птиц — некоторые показывали фокусы и акробатические номера. В Ишимской степи изредка уже появлялись верблюды, а в Омске было много киргизов. Они расхаживали по базару и улицам в толстых стеганых халатах, характерных треухах, с медно-красными лицами.
Это уже была настоящая экзотика. Янка Зитар почувствовал, что сейчас начинается пестрая, богатая приключениями жизнь, о которой он мечтал еще со школьных времен. Правда, здесь не росли пальмы и посреди необъятных степных просторов не поднимался ни один коралловый атолл, но здесь были горы, большие сибирские реки, текущие с высоких гор и из далекой Монголии: А там дальше, у Амура, встретятся настоящие джунгли с тиграми и другими удивительными зверями. Все-таки стоило сюда приехать.
Самый большой сюрприз, который особенно потряс Блукиса, ожидал их в Новониколаевске. Поезд прибыл на станцию поздно ночью и под утро отправился дальше. Блукис находился в хорошем настроении и рассказывал, какие тоннели придется проезжать за Красноярском. Урал бледнеет по сравнению с теми горами, которые им предстоит увидеть. Поезд остановился на какой-то станции. Кругом расстилалась гладкая, покрытая снегом степь, и железнодорожная линия тянулась прямо на юг.
— Какая это станция? — спросил Блукис у проходившего железнодорожника.
— Черепаново… — ответил тот.
— Черепаново? — Блукис не помнил, чтобы на большой Сибирской магистрали была такая станция. — Далеко ли еще до Красноярска?
— Эта дорога не идет на Красноярск, — ответил железнодорожник. — Скоро будет Барнаул.
Блукис был потрясен, да и Зитарам это известие принесло разочарование: ночью, пока беженцы спали, эшелон по распоряжению эвакуационных учреждений был направлен на Алтай.
Большинство беженцев отнеслось к случившемуся довольно хладнокровно; только Блукис свирепствовал, словно разъяренный тигр.
— У меня направление на Иркутск! Позаботьтесь, чтобы я туда попал. В противном случае я буду жаловаться в соответствующие органы!
Но Блукису не удалось осуществить угрозу. Он немедленно притих и как-то сжался, когда прочел вывешенное на стене вокзала обращение к народу: в Петрограде, на берегах Невы, произошло великое, исторически важное событие, огромную роль и значение которого многие тогда еще не в состоянии были осознать, — Великая Октябрьская социалистическая революция двинулась победным шествием по всей стране!
— Временное правительство свергнуто!
— Керенский сбежал!
— В России провозглашена Советская власть!
— Во главе нового Советского правительства встал Владимир Ильич Ленин!
Капитан Зитар растерянно смотрел на Карла.
— Что теперь будет? Чего нам ждать от этой перемены
— Я не пророк, но как для тебя, так и для меня ясно одно: произошло то, что должно произойти… — ответил ему Карл. — Восторжествовала справедливость. Теперь сам народ станет хозяином своей земли и начнет строить жизнь так, как это ему нужно.
Не один капитан Зитар в неведении и смятении смотрел навстречу новой жизни, спрашивая: Что ты мне принесешь? Но большинство людей не мучились сомнениями и догадками, их дальнейший путь был ясен с самого начала. Миллионы трудящихся, ни минуты не колеблясь, признали новую, Советскую власть своей властью и были готовы защищать ее своим потом и кровью.
Глава вторая
1
Железнодорожная станция Барнаул находилась в открытой степи. Здесь уже наступила суровая сибирская зима. Дул резкий восточный ветер, метя поземку по голой равнине. На улицах города снег лежал уже таким слоем, что извозчики ездили на санях.
Эшелон поставили на запасный путь, и беженцы стали выгружаться из вагонов. Некоторые нашли подводы и отправились в барак для беженцев, устроенный на городской окраине, другие, позажиточней, ушли в город искать пристанища. Зитары после нескольких недель, проведенных в вагоне, тоже с удовольствием расположились бы в отдельной квартире, ибо жизнь в бараках не обещала ничего хорошего. Но на всякий случай,
