машины до подъезда, и все. Завтра приберусь, если надо, ладно? Я с дороги, устала, хотела сходить в душ, а потом...
- Аня, - перебивает он. Смотрит на меня ледяным, прозрачным, замороженным взглядом. - Сотни тысяч бактерий на квадратный сантиметр подошвы. И число их увеличивается с каждым шагом.
- Мы теперь шаги мои будем считать? - от его слов хочется засмеяться.
- Пол мой я сказал. На два раза.
Его лицо невозмутимо, ни один мускул не дергается, в фильмах так киллеры смотрят на жертву, безразлично на пустоту, и я со вздохом хватаюсь за швабру.
Садист. Темная триада. Мудачье.
Его же не было дома, когда мы с Марком уходили, откуда он взялся?
Вожу по полу мягкой шваброй, выжимаю в специальном отсеке в ведре, от входной двери до моей комнаты три метра по коридору я под уровнем ада, он идёт за мной и следит, это же ненормально.
- Всё, - выпрямляюсь. Толкаю швабру в ведро.
- Переоденься.
- Что? - вскидываю глаза, это так тихо сказано, словно просьба прозвучала. Кошусь на кардиган. Он короткий, а я наклонялась, а он шел за мной - эти выводы в голове вихрем проносятся и я вспыхиваю. - Схожу в душ и переоденусь.
- Аня, как у тебя с математикой, - его голосу возвращается прежнее безразличное выражение. Он сдвигается в сторону, не даёт мне пройти.
- Кирилл, все чисто, - голой ногой веду по паркету, задираю и показываю ему пятку. - Видишь бактерии, ты мне скажи.
Он быстро, едва заметно переводит глаза на мою пятку, и сразу обратно на меня. Застывший, как статуя, а я подозреваю, что случись сейчас землетрясение, разверзнись земля, он не провалится, устоит.
- На два раза, Аня.
Держусь, терплю, себя успокаиваю. Взрываюсь.
- Наср*ть мне на твой пол и твои закидоны, не нравится - мой сам, - грублю, но я видеть его не могу больше, шагаю в другую сторону к входной двери, подхватываю рюкзак, босиком выхожу из квартиры.
Хлопаю дверью.
Глава 2
ОН
На столе бокалы-тюльпаны, французский коньяк десятилетней выдержки, чашка кофе и паштет.
Я это все не люблю, но так положено по этикету, по имиджу, по работе.
В ресторане оркестр, музыка негромкая льется. Напротив меня бывшая коллега мелкими глотками цедит коньяк.
- Я думала ты согласишься, - она откидывается на стуле, накручивает на палец кудрявую рыжую прядку. - Сколько мы не виделись?
- Не считал, - тоже пью, половину бокала, и отставляю его в сторону. - Ты сказала, что по работе звонишь. Проконсультироваться.
- Ну, знаешь, - длинным ногтем она ведёт по ободку стакана. - Всё верно. Доставить тебе удовольствие - не работа разве? Мои вопросы - не консультация? Что ты любишь. Как ты хочешь. Где и в какой позе меня.
Усмехаюсь. Так изощрённо меня ещё не соблазняли.
Когда-то давно у нас было по-другому, институт, вечеринка у одногруппника, вино и виски, а потом комната на втором этаже, я и она.
Тогда она просто легла на спину, разрешила.
И в последующие разы тоже.
А сейчас.
- Креативно, ты растешь, - киваю, вытираю руки салфеткой. - Но я занят сегодня.
- Даже для меня не освободишься?
- Почему даже? Ты - что-то особенное?
- Я - что-то уникальное, - она ложится грудью на стол, тянет руку и сплетает наши пальцы. - Этой ночью будет всё, никаких запретов.
По ее взгляду вижу, верю. Тысяча и одна ночь, восточная сказка, не обещание а песнь, и это привлекает кого-то, действует, наверное.
Но мне приятнее самому брать, что хочу, а не соглашаться на навязчивую рекламу.
- Тебе одиноко?
- Нет, с чего ты взял, - она встряхивает волосами. - Вокруг меня тучи мужиков вьются.
- Так вылови кого-нибудь из этой тучи, - расцепляю наши пальцы. Встаю. - Про ночь без запретов мотив напой, и все такое.
Кладу на стол несколько купюр, сверху ставлю бокал.
Разворачиваюсь.
Это всегда напряжно, вот так отшивать красивых женщин, но почему они не понимают, что в проявлении инициативы тоже границы есть?
Шагаю к выходу, смотрю на часы, я сегодня потерял уже...так, девяносто минут.
В трубу вылетели.
Выхожу на улицу.
И настроение, полярно температуре воздуха, скачет по отметке ниже нуля.
Стою под козырьком. Напоминаю себе - всё, что не убивает - делает нас сильнее. Если я на этой аномальной жаре до ночи не изжарюсь - завтра стану Шварценеггером, минимум.
Иду к авто.
И оглядываюсь, когда мимо на всех парах пролетает знакомая черная машина и лихо тормозит у дверей какого-то невнятного бара с неуместным названием "Пурга".
С пассажирского сиденья выбирается шатенка в короткой кожаной юбке.
Открывается водительская дверь.
И оттуда выходит на улицу эта... малолетняя дура.
Босиком по асфальту шлёпает к бару, помахивает рюкзаком.
Снова смотрю на вывеску.
Может, это не о погоде, не про метель, а о том, что в башке у посетителей пурга вместо извилин, и тогда все встаёт на свои места.
Девушки скрываются внутри.
Мне надо ехать, но я так и стою у машины. Смотрю на часы.
Две минуты. И ее оттуда в таком виде вышвырнут пинком под задницу.
Жду. Идут секунды, стрелка два круга делает, двери бара будто заколотили, не открываются.
Как-то неверно я рассчитал.
Ещё две минуты.
- Передумал все таки? - звучит за спиной томный голос бывшей коллеги. - Я в гостинице остановилась, отсюда пешком можно прогуляться, пять минут ходу.
- Пять? - смотрю на ее рыжие волосы, что искрятся на солнце и киваю. - Ладно, подожду пять.
- Чего подождёшь?
- Наташа, - вкладываю в ее имя мысленный посыл на три буквы. - Мне некогда.
Она стучит каблуком по асфальту. Нормальная женщина, по улице в обуви ходит, но этого недостаточно, чтобы идти за ней, даже странно.
- Ладно, я до завтра здесь. Номер, - она роется в сумке. Берет меня за руку, на ладони черкает цифры. - Скажешь на ресепшен, что ко мне, и я спущусь.
Она виляет бедрами в сторону гостиницы.
Кошусь на светофор, на бар на той стороне.
Вообще, это не мое дело. Но прошло уже...четыре минуты, почему ее не выгнали?
У меня забот выше головы - напоминаю себе.
Но не сажусь в машину.
Иду к пешеходному переходу.
К бару "Пурга".
ОНА
- Я же говорила, надо переодеться, - шепчет Кристина, когда мы усаживаемся за барную
