вроде: «Эй, Мих, а когда девушку заведёшь?». Набегающие грозовые тучи в глазах этого парня при любых некорректных вопросах в миг лишат желания приставать или неудачно шутить.
— Хорошее слово, — он заёрзал с нахальной полуулыбкой, снова задев меня уже вышеупомянутым коленом. — Чем не нравится?
— А если бы я тоже сейчас стояла с Людой и Антоном?
— Встал бы рядом с деньгами наготове, — пожал плечами. — То, что я рыжий, не значит, что особенный.
Меня охватило волнение, заставшее врасплох. Этот тембр его голоса… Я вдруг остро ощутила рядом присутствие молодого и симпатичного мужчины с строгими чертами лица, небольшими чёрными клипсами в мочках ушей, придающими брутальность всему виду, не смотря на отсутствие наглого поведения, приправленного хамством или чем-нибудь подобным из того, что свойственно типичным бруталам. А ещё он носит цепь на шее — мой взгляд опускается ниже, запнувшись о родинку на ключице. Моё непонятное наваждение обрывает взрыв хохота поднимающихся наверх, мимо нас, на свои места парней. Они смеются над чем-то своим, а мне думается, что смеяться сейчас стоило бы надо мной — на друга детства засмотрелась вдруг. С ума сошла!
Остальные пары сегодня прошли для меня, как в тумане. Всё оставшееся время, проведённое в стенах вуза, не покидало то самое ощущение, на котором я себя поймала во время разговора с Михаилом о вечеринке. Мне начинает казаться, что Людмила права, и мне действительно стоит попробовать познакомиться с кем-то классным. Даже организм уже подаёт сигналы — пора. А Князев, сам того не подозревая, только усугублял моё шаткое положение: то ногой заденет, то наклонится слишком близко, чтобы что-нибудь сообщить Людмиле через мою голову.
В начале третьей пары, когда Екатерина Николаевна, преподаватель по методологии и методах социологического и маркетингового исследования, начала озвучивать наши фамилии по списку, я вдруг решила окончательно упасть в своих собственных глазах. Смотрела в одну точку на доске, сообщающей своей надписью мелом, что сегодня двадцать седьмое сентября, и думала. Думала долго и напряжённо. У меня лишь три дня на то, чтобы решиться. Мне показалось, что я слышу свою фамилию. Следом за этой мыслью рука Михаила обхватила моё предплечье, от чего я дёрнулась так, словно коснулись меня не тёплой человеческой рукой, а раскалённым железом.
— Беляева! — уже громче повторяет Екатерина Николаевна.
— Здесь! — отвечаю запоздало, привлекая к себе внимание одногруппников.
Преподавательница по-старчески недовольно поджимает губы и делает пометку в своём журнале. Неряшливый пучок на голове этой женщины так же делает её несколько старше, чем она есть на самом деле. По факту же она даже моложе моих родителей.
— Ты спишь что-ли? — Михаил предпринимает ещё одну попытку коснуться моей руки, но я трусливо прячу её под аудиторный стол.
— Задумалась, — отвечаю, пряча глаза.
— Ничего себе как задумалась, — шепчет Ажинова по другую сторону от меня. — Я тебя щипаю, а ты не реагируешь!
Больше казусов, к счастью, не было. Остаток пары прошёл относительно спокойно, не считая того факта, что дисциплина эта не самая увлекательная для меня, а преподавательница не самая приятная. Слишком строгий вид она имеет и шуток совсем не понимает. Даже у самых смелых из нашей группы ещё на первом её занятии пропало желание веселиться.
***
Домой я попала только ближе к вечеру, так как после пар моталась с Людмилой по торговому центру в поисках её идеального платья для пятницы. Один магазин за другим, бесконечные «Добрый день! Могу я вам чем-то помочь?», череда примерочных и коллекция платьев прошедших через наши руки. Я молилась всем возможным богам, чтобы наши шатания по миру женских нарядов не прошли даром. Мои молитвы были услышаны — Ажинова нашла платье, которое посчитала достойным обнимать её стройное тело. Я же ходила по пятам своей подруги в качестве моральной поддержки и некого личного консультанта. Себе ничего не смотрела. Во-первых, платья у меня есть, и покупать ещё одно не вижу смысла. Во-вторых, карточка осталась дома, оберегая меня от импульсивных покупок.
Ноги гудят от длительной ходьбы, когда поворачиваю ключ в двери и захожу в квартиру. Здесь пахнет розами — это Диана, моя школьная подруга, с которой мы вместе живём, любит распылять освежитель воздуха в прихожей, чтобы, как она говорит, не воняло нашими осенними ботинками, что топчут грязь на улице.
— Диан, ты дома? — вешаю ключ на крючок вешалки, снимаю ветровку и ботинки.
— Да! — она кричит из кухни.
Я иду на голос и звуки непонятной возни, подмечая для себя, что шлейф с ароматом роз продолжает следовать за мной, не застревая в прихожей, как обычно. Не к добру это.
— Что ты делаешь?.. — но мой вопрос больше не требовал ответа.
В нос ударил запах гари, а Диана, стоящая передо мной в растерянности, кажется, вот-вот пошлёт меня куда подальше с моим любопытством. У неё снова не получился морковный пирог. Он лежит в противне на столе, весь чёрный, соседствуя рядом с флаконом освежителя «Розовая вуаль».
— Может закажем пиццу? — спрашивает, беспомощно разводя руки в стороны. — Ты, кстати, поздно сегодня.
— Люде выбирали платье для вечеринки. Про пиццу звучит здорово.
Мы одновременно, не сговариваясь, садимся за стол и смотрим на уродливое кулинарное творение. Русые пушистые волны Васильевой качнулись, когда она резко вскидывает голову, переводя своё внимание на меня.
— Ты про ту самую вечеринку? — спрашивает.
— Угу.
— Так и не идёшь?
Я уже рассказывала ей о таком приколе нашего факультета. У неё, в педагогическом, есть что-то подобное, но зовётся иначе. У них это посвящение в студенты. Всё чинно и серьёзно. Прямо как сама Диана.
— Я думаю, — отвечаю.
Далее я рассказываю ей о загадочном молодом человеке, что якобы интересуется мной. На что сама Диана удивляет меня тем, что познакомилась сегодня с одним парнем. Ну, вот. Даже Васильева теперь на пороге романтических отношений. И она, гадина такая, не упускает возможности ткнуть меня в это:
— А ты так и будешь всю жизнь думать сидеть? Может не стоит упускать шанса, и пора сказать себе «да»?
— Так говоришь, будто я уже имею полную аптечку, вешаю календарики на стену, выращиваю домашние помидоры на подоконнике и планирую выход на пенсию. А мне восемнадцать всего! И вообще: начинаю чувствовать себя серой мышью из-за вас всех!
— Вау! — Диана поднимает ладони в защитном жесте. — Полегче, подруга! Не злись так. Я же добра желаю… Не хочешь — не иди. Как там наш бывший одноклассник поживает?
А что одноклассник? Хорошо поживает, видимо. Даже ни разу сегодня в «Вконтакте» не скинул какую-нибудь смешную картинку, как обычно. За
