была по-девчоночьи стройной и подтянутой. Он догадывался, что некоторые его приятели, находили его жену весьма привлекательной женщиной. Сказать по чести, это его мало трогало, более того, он испытывал приступы веселья, представляя лица этих ловеласов, окажись они в постели его жены. За всем этим лоском и великолепием скрывалась одна простая истина – вот уже много лет он спит с монстром. Он не мог назвать точную дату превращения, наверное, это случилось, когда Люсиль обнаружила первую морщинку. Пожалуй, мало найдется холостяков, которые знают о невидимой войне слабого пола со старостью, но женатые могут многое рассказать. Каждый вечер Этьен, ложась в кровать, старался не смотреть на существо, белолицее и благоухающее всевозможными ароматами, именовавшее себя его женой. А ведь когда то он мог часами смотреть на нее в неверном свете ночника, любоваться изгибом ее шеи, наивно-милым выражением лица и сонно-оттопыренной верхней губой. Иногда она просыпалась, словно его ласкающие взгляды обретали плоть, и тогда они любили друг друга до самого рассвета. Он подумал, что может быть стоило рискнуть и попытаться вернуть то время. Что там бормочет этот Гликман, что эксперимент абсолютно безопасен?
– Скажите, профессор, а вы лично испытывали действие своей машины? – неожиданно для самого себя спросил Этьен.
Гликман охотно ответил:
– Видите ли, мсье Лерой, мы сейчас изучаем только внутрисемейные связи, а я не женат.
«К счастью для тебя», – подумал Этьен, а вслух сказал:
– Понимаю, наука пленила Вас. Ну что ж, давайте попробуем окунуться в мир грез и фантазий. Дорогая, кем ты хочешь стать: Золушкой или Белоснежкой?
Она выбрала Красную Шапочку. Этьен до сих пор не мог понять причин столь странного выбора, и теперь, пробираясь под сводами леса, думал именно об этом. Тропинка неожиданно вильнула вправо и выбежала на еще одну поляну, такую же ярко-зеленую, но в отличие от предыдущей, имеющую одно дополнение: тут росли маки. Их алые лепестки, словно маленькие флаги, трепетали над зеленым травяным ковром. Люсиль оставила корзинку на тропке, чтобы та не мешала ей рвать цветы. Этьен вернулся в лес и побежал прочь. Не смотря на острое чувство одиночества, он передумал встречаться с женой. « К черту, пропади оно пропадом, – думал он, – Плевать я хотел на ваши тесты».
После того, как они подписали соглашение, профессор Гликман повел их в лабораторию, расположенную этажом ниже. Пожалуй, самым примечательным, что первым бросалось в глаза, едва они вошли, был пульт управления, занимающий целую стену. Множество разноцветных лампочек хаотично мигали безо всякой системы, а от стены шло мерное гудение, рождающее мысли о гигантском улье. За пультом сидела миловидная девушка и сосредоточенно рассматривала два больших экрана, находящихся перед ней. Ее руки лежали на панели с таким количеством кнопок, тумблеров и переключателей, что Этьен засомневался, по силам ли одному человеку запомнить предназначение каждого из них. Но девушка, похоже, знала, что делать, продолжая вглядываться в экраны, она время от времени нажимала кнопки, от чего по стене бежали новые дорожки огоньков. Этьен удивился, что так могло заинтересовать ее, ведь экраны были абсолютно черными.
– Позвольте представить вам мою личную помощницу Мелиссу, – профессор царственным жестом указал на девушку, но та даже не повернула головы.
Этьен и Люсиль нерешительно застыли на пороге, несколько шокированные таким неласковым приемом. Наконец, девушка пробежала пальцами левой руки по кнопкам, экраны засветились малиновым светом, и только тогда повернулась к ним, нацепив на лицо дежурную улыбку.
– Добро пожаловать, мадам и мсье Лерой, – она поднялась им навстречу, – Я буду вашим гидом, прошу следовать за мной.
Мелисса проводила их в соседнюю комнатку, где стояла одна огромная двуспальная кровать. Люсиль одобрительно провела рукой по шелковому белью и выразительно посмотрела на Этьена.
Мелисса, продолжала говорить, словно не замечая неловкости супругов.
– Ложитесь на кровать, можете снять обувь – так вам будет намного удобнее. Нет, раздеваться не нужно. Сейчас я подключу вас к машине, расслабьтесь и ничего не бойтесь. Путешествие займет шесть часов реального времени, но вам может показаться намного больше или меньше, в зависимости от взаимодействия вашего сознания с машиной.
Она ловкими привычными движениями, присоединила несколько присосок к голове Этьена, а затем занялась Люсиль. От присосок тянулись провода и исчезали в стене в изголовье кровати.
– Скажите, Мелисса, – Этьен доверительно понизил голос, – А неудач у вас не было?
– Нет, ничего такого, что заслуживало бы внимания. Машина способна подстраиваться под любое сознание и корректировать модель мира, наиболее подходящую именно для вас. Например, накануне была семейная пара – она стала Золушкой, но он не перевоплотился в принца.
– Нет? – Люсиль приподняла голову от подушки.
– Нет, он стал кучером ее кареты. Скажу вам по секрету, они даже до дворца не доехали, – Мелисса усмехнулась, – А когда уходили отсюда, то держались за руки и оба буквально светились от счастья.
– А Вы все это видели на тех экранах? – Этьен слегка повернул голову и подмигнул жене.
– Ну что Вы, то, что будет происходить с вами, для других, увы, недоступно. Профессор работает над этой проблемой, но пока безуспешно. Когда вы вернетесь, вы сами расскажете, а мы на основании этого сделаем свои выводы. А теперь, – Мелисса подошла к двери и протянула руку к выключателю, – Смотрите на стену и старайтесь не моргать.
Она выключила свет и тихо прикрыла за собой дверь. В последний момент Этьен успел заметить профессора Гликмана, склонившегося над пультом. Люсиль нашла руку Этьена и крепко сжала ее, почти сразу на противоположной стене вспыхнули светящиеся радужные круги. Они заскользили по кругу, постепенно убыстряя ход, затем резко остановились и двинулись в другую сторону. У Этьена закружилась голова, он прикрыл глаза ладонью, но, помня слова Мелиссы, опустил руку и заставил себя смотреть через силу. Люсиль, похоже, испытывала сходные ощущения. Она застыла, неестественно напряженная, и еще крепче сжала руку Этьена. К счастью, неприятные симптомы быстро исчезли, сменившись легким головокружением. Этьену казалось, что кровать под ним тихонько покачивается, чудесным образом превратившись в плот, который несет их неизвестно куда под звуки едва слышной мелодии. Он закрыл глаза, не в силах сопротивляться навалившейся дремоте и потерял восприятие времени. Музыка, почти невесомая, подхватила его уплывающее сознание и повлекла за собой, туда, где в хаосе электрических схем рождался новый мир, подвластный воле создателей.
Этьен открыл глаза и обнаружил себя, лежащим на остро пахнущей хвое в окружении гигантских деревьев. Он попытался сесть и лишь тогда понял, что изменился, стал зверем. Сказать, что это открытие шокировало его, это не сказать ничего. Этьен был потрясен до глубины души, он
