я не успел вытворить эдакое с пуделем. Или — господи боже — с Иветти!
Мучимый фантазиями о неслучившемся, я залпом вылакал бутылку пино, недопитую близнецами, и упал в постель.
* * *
Наутро мы репетировали, и я соврал, что не хочу кривляться, открывая не те ящики. И что в последнее время дал публике лишку поводов для смеха. Леон Заратустра вернется в ином амплуа.
Всё опять шло замечательно. К вечернему выступлению Буль перетащил шкафы на сцену. Иветти и Безе разогревали публику, а я ждал за кулисами.
— За-рат-устрица…
А?.. Далеко в зале старая бонна тащила к проходу тройняшек лет пяти. Меня передёрнуло. Бонна показала два билета и усадила мальчишек втроем в одно кресло. Они начали щипаться и корчить рожи. Я едва не пропустил свой выход.
— Эй, Леон, — директор сцапай мой рукав. — Без Лимпопо программа выйдет короче обычного. Ты не мог бы как-нибудь, ну… растянуть номер? Покажи им кой-чего из старого. Что-нибудь простенькое.
— Да, мсье Жако.
Номер катился, как по маслу. Голуби, диадема, трость господина из первого ряда. Всё исчезало тут, а появлялось — там. Кульминацией стало перемещение Безе. Как и я, зрители обрадовались пропаже визгливой собаки. С галёрки умоляли «не возвращать докучливую шавку», но дети завыли, и по велению мага пудель вернулся.
Я помнил о просьбе директора. Пообещав зрителям невероятный финал, я устроил Иветти в белом ящике и показал, как он в одно мгновение опустел. Но в этот раз Заратустра не спешил. Смакуя интригу, я взял цилиндр и вышел к самому краю сцены. Мне захотелось выдержать паузу вульгарным фокусом. Голубь из шляпы. Я помахал ею перед публикой и откинул невидимый клапан внутри тульи.
Шляпа потяжелела. Я едва не уронил её, но зал решил, что это часть номера.
— Улыбнись, Леон! — Люди впервые звали меня по имени. — Сейчас вылетит птичка!
* * *
И вот — я опускаю руку в цилиндр и понимаю, как на самом деле пудель оказался за дверью вчера. Дверь вагончика черна от копоти. Магия свихнулась сильнее, чем я думал. Шкаф выдаёт столько, сколько уместится в первый открытый ящик. Но это ещё не всё. Порталом становится любая — открытая мною — чёрная дверь! Шкаф принял клапан в цилиндре за дверцу… маленького чёрного ящика.
Не перьев касаются мои пальцы. Я трогаю локоны на тёплой макушке. И лепестки гагатовой лилии.
А мои новые брюки шьют в Бельвиле, варят в щёлоке и красят кампешевым соком. Мне выдадут их завтра в Les Carmes на рю Вожирар. Совершенно бесплатно. Теперь я знаю их цвет. Полосатые. Чёрно-белые.
