меня в этом начинании, уже мог творить простенькие фокусы на уровне неофита Чёрного Ордена. Порой и такие умения люди от магии далёкие почитали за великую волшбу. Я же знал себе цену…
Как знал цену и потрохам дракона.
… Мне очень захотелось получить парочку костей, сухожилия и печень!
– Сможем победить, если меня перестанут называть Наполторы. Это же элементарно невозможно полторы головы иметь.
– Да, мать твою, будем хоть Трёхголовым называть за твои мозги! – уже более благодушно отозвался Данрад и довольно заткнул большие пальцы рук за ремень. – Ты мне только, скотина, ответь наконец, во что нам сможет победа встать? Она вообще возможна?
– Потрудиться придётся серьёзно, – задумался я. – И, скорее всего, больше половины Стаи мы потеряем, если не найдём авангард. Кто-то должен отвлекать внимание дракона, пока избранные единицы будут вести настоящую битву.
– Усёк. Пойду стребую у этого херова князя десяток шапников побойчее. А не выйдет, так с тех деревенек мужиками возьмём оброк, – он мотнул головой в нужную сторону. – Уже пара удальцов к нам наведалась, присоединиться захотели. Дурачьё найдётся.
Он ушёл, и ко мне сразу подошла Марви.
Эта женщина представляла из себя низенькую русоволосую замарашку лет тридцати. Вполне пухлую, но с практически отсутствующей грудью. Лицо у неё было некрасивым из-за очевидно кривого носа. Глаза большей частью бегали, чтобы не сталкиваться со взглядом собеседника. Она часто теребила руки и больше походила на нервную суетную крестьянку нежели на отличного убийцу. Однако, начиная свой путь в воровской стезе, Марви быстро поняла, что ей проще перерезать хозяину дома горло, нежели, косясь на него же спящего, открывать отмычками сундуки с добром. И со временем снискала славу в определённых кругах… Чего говорить? Нет человека – нет проблемы. То всем известно. И пусть со Стаей эту барышню Данко познакомил, но присоединиться к нам её Данрад сам пригласил. Это было редкостью!
– Холща кратко мне пояснил, что к чему. Справимся с драконом?
– Да.
– Ты так уверен, Странник? – удивилась она и, начиная ковыряться тонкой веточкой в зубах, пояснила. – Я знаю о них лишь легенды, но эти легенды звучат так, что проще с того света живым и молодым вернуться.
– Убить дракона легче. Определённо, – выслушав сравнение, авторитетно заверил я. – Эти животные полумагические. Причём, основная их способность – умелое противодействие магии. Так что ничего эксклюзивного. Хорошие бойцы не без труда, конечно, но способны сразить дракона. А в Стае достаточно умелых вояк, чтобы мне, выглядывая из‑за какого-нибудь пригорка, стать свидетелем легендарной победы.
– Хм… Я думала, что ты, как маг, нас прикрывать будешь. Не?
– Нет, конечно. Как маг я сварю для вас зелья и буду издалека подавать сигнал, когда надо бросаться в рассыпную. На щит от пламени такой температуры моих сил не хватит, но работа огненных желёз у дракона регулируется магическим всплеском. А магию я хорошо ощущаю.
– Ты об этом Холще сказал? – с неким неприятным оттенком в голосе осведомилась Марви, когда резко отбросила зубочистку в сторону. Взгляд у неё был крайне цепкий и сквозил непонятным для меня подозрением.
– Нет, он меня об этом не спросил. А что?
– Он так радостно рванул под навес, а сказанное не очень-то воодушевляет.
– Разве? – пришла очередь и мне удивляться. – Без моей поддержки было бы в разы хуже. Ты же и сама мои зелья пьёшь. Плохие разве?
– Нет, с этим всё в порядке. Да и приятнее знать, когда это не сомнения в голове гуляют, а действительно пора тикать. Я же не хочу превращаться в жареную лепёшку!
– Так в чём дело?
– Рассчитывала на более существенную поддержку.
Сказав это холодным презрительным голосом, она отвернулась и ушла к Данко, с которым втихаря делила ложе. К чему они скрывались, я не понимал. Язык жестов выдавал их похоть с головой.
Тем временем худой и долговязый князь Ирвин пришёл к соглашению с Данрадом, ибо, довольно улыбаясь, вышел из-под навеса и, легко взбираясь на коня, зычно попрощался с нашим главарём. Стражники заторопились покинуть место событий вслед за ним, но кто-то из гостей зачем-то остался. На одну из лошадок никто не стремился садиться, даже когда отряд князя выдвинулся к городу. Моё любопытство заставило мои ноги подойди ближе к навесу.
… Ох, и зачем вы, ножки мои, это сделали?
***
– Вот зад собачий! Треклятье вечной Тьмы! Какого лешего шкуру здесь трёшь, волчара тряпочный?! – во весь голос ругнулся я, мгновенно собирая на себе донельзя удивлённые взгляды Стаи.
Изумление вызвало обстоятельство, что несмотря на то, что из-за речей окружения я даже мыслил только матерными выражениями, однако вслух хулительных слов практически не произносил. А если и произносил, то они больше подходили для какой‑нибудь девчушки из благородного пансионата нежели магу-наёмнику. Тут же… Ну, не сдержался!
– Опаньки! – узнал меня человек под навесом и просиял. – Не уж то мой мальчик собственной персоной?
– Я абсолютно не твой, ты – куча навоза! И не мальчик, – тон моего голоса оказался неприятно пискляв и выдавал, насколько я чувствовал себя не в своей тарелке. – Не смей так со мной трепло вести!
– Прости. Каждый раз забываю, насколько ты нервный тип.
– Я абсолютно спокоен. Нечего тут хулить и молоть поганку! – бесполезно пытаясь взять в себя в руки, агрессивно возразил я. Следовало бы уже перестать использовать сленг и вести себя более прилично.
– Чего? Знаком тебе этот уродец, что ли? А, Наполторы? – тут же постарался прояснить для себя ситуацию Данрад, и на этот раз я не стал придираться к кличке.
– Знаком.
– И что? Считаешь, что он стрижёт поляну? Лучше расстелить?
Несмотря на жаргон, под «расстелить» у Данрада имелось своё понятие. Была у него излюбленная забава, и давшая ему второе имя – Холща. Совершенно случайно я даже узнал, что истоком развлечения послужило то, что отец нашего главаря видел сына портным (ха, весело бы такой верзила смотрелся за штопкой и выкройкой!). Но это сейчас не важно. Речь идёт о том, что у него всегда под рукой имелся отмер холста. Идеальный отмер. Когда Данраду было скучно, то некто сильно провинившийся из своих или так кто из попавшихся под горячую руку, укладывался на это полотно. Если какие-либо части тела выходили за границы ткани, то их отсекали. Если, напротив, человек был меньше, то Данрад молотом плющил конечности, чтобы рост подошёл под размер…
Я слышал, что некогда попался на идеальный отмер идеальный человек. Но что с ним приключилось, все говорили по-разному. Кто-то уверял, что Холща его отпустил. Кто‑то клялся, как если бы был очевидцем, что
