Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
российском рынке уже стали появляться мейнстрим-кейсы. Так, в 2020 году был запущен акселератор «Навстречу импакт-инвестициям» — пилот Impact Hub Moscow и фонда «Навстречу переменам», в рамках которого отбираются и докручиваются социальные проекты для импакт-инвестирования. С другой — актуальная карта отечественного импакта простирается от внутренних социальных проектов крупных компаний до моделей государственно-частного партнерства и венчурного финансирования.
Так, инвесторы все чаще готовы вкладываться в развитие территорий и сообществ и оценивать эту деятельность как разновидность импакт-инвестирования. В этой сфере есть потенциал, который начнет рано или поздно возвращаться не только человеческим капиталом, полагают они. На этом направлении сфокусированы многие проекты «Рыбаков Фонда» — «PRO женщин», «Про детей» и другие. «Сообщество — это особая связь между людьми, где они объединены общими ценностями, общим деланием. Именно нахождение в сообществе меняет их жизнь и приводит к тем позитивным изменениям, которые начинаются в первую очередь в мышлении, а потом уже — в действиях, поступках, качестве жизни».
Одновременно в формате инвестиций влияния сегодня развиваются проекты государственно-частного партнерства, поддерживаемые, в частности, государственной корпорацией развития России ВЭБ.РФ. «У ВЭБа как у института развития есть целое направление, которое посвящено инвестициям и проектам воздействия», — говорит Елена Феоктистова. В первом случае речь идет о финансовом участии в социально значимых проектах, во втором — о создании проектов как таковых. «Фактически это частно-государственное партнерство, реальная предпринимательская деятельность, которая должна обеспечить возврат инвестиций. Выше рынка или ниже рынка — это уже отдельная история», — отмечает она.
Елена Феоктистова
МОЙ ЛЮБИМЫЙ ИМПАКТ-КЕЙС
Елена Феоктистова: Роман Аранин и Observer. Совершенно классический пример. Человек начинал с решения собственных проблем (компания, создающая сегодня современные инвалидные коляски и доступную среду в регионах, начиналась с мастерской по ремонту инвалидных колясок, после того, как ее основатель получил травму позвоночника. — Ред.), но решил задачу не только свою, но и сотен людей вокруг. Он сумел обеспечить устойчивость в решении той задачи, которая была первоначально, и очень существенно расширил первоначальную идею и проект. Это очень хороший пример того, как все работает.
Наконец, возможен сценарий, в котором импакт-инвестирование сблизится с гораздо более понятным традиционному бизнесу венчурным финансированием. «Я верю в потенциал венчурных предпринимателей, которые в своей душе совсем не безразличные люди и по выходным часто занимаются волонтерством, помогают бабушкам и спасают собак. В бизнесе они тоже зачастую принимают решения, исходя из своих общечеловеческих ценностей. Просто пока это еще не оформлено как идея, "не оцифровано" ими», — говорит Ксения Франк. Возможно, нужно не некоммерческие организации разворачивать в сторону возвратного финансирования, а напротив, направлять более традиционных инвесторов и фаундеров в сторону импакта. «Я уверена, что у многих из основателей компаний на человеческом уровне есть желание сделать позитивный вклад для общества, просто они не понимают, что это также может быть значимым для инвесторов», — замечает она.
«МОДЕЛЬ ТРЕХ СЕКТОРОВ» БОЛЬШЕ НЕ РАБОТАЕТ
Большинство экспертов сходятся во мнении относительно необходимости общественной дискуссии об импакт-подходе. «На мой взгляд, сейчас важно разговаривать, писать, формировать знания, — говорит Жюльнар Асфари. — Важна общественная дискуссия. В нашей стране достаточно сильно происходит разделение: благотворительность отдельно, корпорации отдельно, инвестиционные сообщества отдельно, у нас очень много самоопределения внутри отдельно взятых сообществ». Итогом такого подхода становится низкая договороспособность участников рынка, отмечает эксперт. Для формирования системного подхода к импакту было бы полезно создание площадок, на которых представители различных сообществ смогут вести обсуждение, формирование перекрестного определения. «Тогда произойдет движение от разрозненных частных инвестиций, которые невозможно скопировать и повторить как опыт, потому что он всегда индивидуальный, в сторону каких-то институциональных, коллективных форм», — резюмирует Жюльнар Асфари.
МОЙ ЛЮБИМЫЙ ИМПАКТ-КЕЙС
Владимир Смирнов, «Школа позитивных привычек» фонда «Образ жизни»: Как мы можем растить людей, которые будут социально ответственными? Только начиная с детского возраста. Это 1–4 классы, кейс из 9 уроков, на которых дети обсуждают темы милосердия, сострадания, помощи ближнему, помощи окружающей среде, животным. В программе также обучаются старшие школьники, 9-10 класс, которые потом в своей школе эти же уроки и ведут. Получается такая синергия. Часть этой программы рассчитана и на дошкольников, когда детям 5–6 лет рассказывают, что такое «хорошо» и что такое «плохо». Если бы «Школа позитивных привычек» появилась в каждой стране, в каждом регионе, в каждом учебном заведении, было бы здорово. Уже десятки тысяч детей прошли через программу, в двух или трех регионах есть центры на основе педвузов, которые учат будущих преподавателей, проводятся семинары, есть методический центр. У меня мечта, чтобы это было в каждой школе страны.
О проблемах, мешающих сегодня построению диалога, говорит и Владимир Смирнов: «Само социально-благотворительное сообщество зачастую плохо, «непрофессионально» относится к бизнесу. Людям, спасающим людей, кажется, что они уже где-то рядом с ангелами и херувимами. Социальный блок, социальная сфера недостаточно лояльно работают с бизнесом и потенциально вовлекаемыми людьми».
И все же, по мнению представителей бизнеса, эта дистанция преодолима. «Я воспринимаю коммерческую и социальную составляющие как два компонента единого целого, как инь-янь, которое должно быть целым всегда, — говорит Алексей Рыжков. — И сегодня мы видим, когда компаниями или проектами не совмещаются эти два компонента, они друг без друга страдают. Когда же эти два компонента совмещаются друг с другом, возникает то единое целое, которое и должно быть».
Алексей Рыжков
НЕОТВРАТИМЫЙ ИМПАКТ
Пожалуй, единственное, в чем единодушны все стейкхолдеры, «переход на сторону добра» для бизнеса и общества в целом неизбежен. «Ты где-то в Америке приди в приличную тусовку и скажи: "Я занимаюсь бизнесом". — "Хорошо. А какой социальной деятельностью вы занимаетесь?" — «Никакой». — "Понятно. А каким-то Impact занимаетесь, что-то интересное делаете? Может, природу спасаете или что-то делаете, чтобы стало по-другому?" — "Нет, ничего". Тебя на бизнес-встречи будут приглашать, а в нормальное общество — нет. Это само собой должно быть. Это было когда-то модно, сегодня стало обязательно. У нас хотя бы должна эта «модность» появиться, чтобы неудобно было ничем не заниматься», — говорит Владимир Смирнов.
В неотвратимости смены парадигмы уверен и Алексей Рыжков: «Мы переживаем цивилизационный кризис. И чтобы выйти из него победителями, нужно всю нашу деятельность пересмотреть на предмет того, какое воздействие мы оказываем на мир в целом. Сформулировать эти критерии воздействия, понять, что мы не можем локально подходить к решению важных вопросов. Мы не можем построить свое локальное благополучие или свое локальное счастье, не решив общих проблем. Я считаю, что в этой логике и в логике победы
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
