Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
и ночью, во время сна, но к окончанию лицея добился того, что без ментального доспеха я чувствовал себя буквально голым. Кроме того, Прохор заставлял меня управлять ментальным доспехом так, чтобы в обычных бытовых условиях его наличие не так бросалось в глаза — обычное рукопожатие, поездки на машине, передвижение в маленькой комнате со столами и стульями, на которых стояла хрупкая домашняя утварь. Не забыл Прохор и про навыки борьбы и кулачного боя — три раза в неделю к нам в имение из Смоленска приезжал Федор Кузьмич, старый знакомый Прохора, который занимался со мной «казацким спасом». Кроме того, к шестнадцати годам я вполне освоил «темп» — состояние боевого транса, которое позволяло быстрее двигаться, чувствовать противника и окружающую обстановку. Усилилась на «темпе» и «чуйка» — чувство опасности… Постепенно и другие мои одноклассники стали применять в учебных боях «темп», но были они не так быстры, как я, да и долго в этом состоянии, в отличие от меня, пребывать не могли: слишком быстро тратились силы.
С легкой руки учителя по военной подготовке ко мне приклеилось прозвище Камень, которое я продолжал оправдывать, участвуя, как и все мои одноклассники, в учебных поединках. Я даже приобрел некоторую известность необычной тактикой ведения боев и тем, что ни разу так и не проиграл. Прозвище Камень за мою «толстокожесть» прилипло ко мне намертво. Несмотря на достигнутые очевидные успехи в боях, мое владение стихиями оставалось на зачаточном уровне, что, в свою очередь, не давало мне возможность сдать на ранг, даже на «новика»…
Рангов было всего четыре — новик, витязь, воевода и абсолют. Все остальное население Российской империи владело своими ментальными доспехами и стихиями на минимальном уровне, практически не применимом в боевых условиях. Необходимым условием поступления в военное училище были аттестации на ранг витязя, а для особо одаренных молодых людей, достигших этого ранга в тринадцать-четырнадцать лет, были суворовские и нахимовские училища, практически гарантировавшие поступление своих выпускников в высшие военные заведения. Были уникумы и среди девочек, традиционно владевших стихиями и ментальными доспехами не в такой степени, как мальчики. Им предлагали, с согласия родственников, поступление в военные училища на отдельную кафедру. Надо отметить, что взвод охраны императрицы и ее дочерей состоял именно из таких валькирий. Род князей Пожарских очень гордился тем, что все отпрыски мужского пола, начиная с конца XIX века, закончили Московское суворовское училище, затем Московское Высшее командное училище при Генеральном штабе военного министерства Российской империи и продолжили военную карьеру в гвардии. Вот и сейчас оба моих родных дяди «тянули лямку»: один, Григорий, в Измайловском полку, второй, Константин, в Преображенском. На мне, убогом, сия славная традиция рода Пожарских прискорбным образом прервалась, что, как вы понимаете, опять не добавило мне любви со стороны родственников.
При этих аттестациях на ранг основной упор делался на владении стихиями, которых было четыре — земля, воздух, огонь и вода. Учитывая мою бесталанность в применении стихий и всю ту красоту, которую ждала приемная комиссия, ходить на эти аттестации мне было бесполезно.
Кроме того, основная часть учащихся лицея составляли отпрыски дворянских семей — опоры трона. Слухи о моем рождении, как ни старались мои родичи, все же просочились в общество. С одной стороны, мне сочувствовали, как же, сирота, с другой стороны, воспринимали как ублюдка, прижитого родом Пожарских неизвестно от кого. Говоря прямо, на мой княжеский титул большинство дворянских отпрысков и членов их семей клали большой и толстый… канделябр. От откровенного хамства меня спасала лишь фамилия Пожарский, ведь с моим родом никто из тех, кто был в здравом уме и твердой памяти, связываться не хотел, особенно помня памятник гражданину Минину и князю Пожарскому, установленному на Красной площади в 1818 году, и моя «толстокожесть» — я не упускал возможности дать в рыло любому, кто усомнится в моем происхождении, интеллектуальных и боевых навыках. Настоящим другом среди этого пафосного дерьма я могу назвать только одного моего одноклассника — Сашу Петрова, сына мелкопоместных дворян, который носил кличку Пушкин среди лицеистов за склонность к сочинению виршей, легкую кудрявость и неугомонный характер. Мне, далекому от высокой поэзии человеку, рифмующему «погоди» с «не спеши», «уйди» с «приди» и пишущему «я люблю, а ты мне заявляешь — не люблю», его стихи казались верхом изящной словесности. Саша для меня являлся проводником из мира суровой реальности в мир грез и сказок, где добро было с кулаками и побеждало хитрое изворотливое зло, где витязи влюблялись в дев раз и на всю жизнь, а те, что характерно, отвечали им взаимностью, где можно было получить полцарства и принцессу в придачу… В том, что касается боевки, Саша был полный ноль и собирался поступать в Императорский художественный институт имени В. И. Сурикова, тем более что рисовал он просто замечательно.
Я все-таки не удержался и поморщился, когда мы проехали во двор особняка, направляясь к гостевому флигелю, где мое сиятельство изволило проживать во время вступительных экзаменов. Оставаться здесь жить я не собирался, хотя дед мне и предлагал, но косые взгляды остальных домочадцев и их подчеркнутое вежливо-холодное поведение меня несколько напрягало. Когда мы с дедом разговаривали на эту тему, я ему так прямо и сказал:
— Деда, ты же сам все понимаешь, так будет лучше для всех.
Он только вздохнул и покивал головой.
Поднявшись на второй этаж, я с разбегу кинулся в объятия большого кожаного кресла, стоящего на этом месте сколько я себя помню. В кармане пиликнул телефон, извещая меня о пришедшем сообщении. «Сашка Петров, наверное, пишет, он тоже сегодня в свою художку поехал…» — подумал я, но ошибся. Разблокировав телефон, я обнаружил уведомление от Имперского банка о зачислении на мой счет двух тысяч рублей от неизвестного лица с комментарием «На сентябрь». Общий баланс счета, после поступления этих денег, составил двадцать две тысячи рублей.
«Может, это дед развлекается? Но это же он позавчера вызвал в особняк клерка Имперского банка, который оформил мне именной счет, помог установить мобильное приложение и вручил золотую карту банка, после чего дед перевел мне двадцать тысяч рублей…» — первое, что подумал я.
Это было необходимо выяснить, ведь две тысячи рублей — значительная сумма даже по меркам Москвы: к примеру, апартаменты, которые я присмотрел недалеко от университета, стоили четыреста рублей. Надо срочно выяснить все у деда, тем более он в
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
