взгляд, подобен аду. Для многих, как нечто сравнимое с самоубийством.
— Я нашел человека, который достанет информацию на некоторые учреждения с омегами, — Голод оперся поясницей о капот своей машины и, смотря на горящее здание, поднес к губам стакан с холодным кофе. — Этот же дом принадлежит тебе? Ты когда-то его купил.
— Что с омегами? — Помпей стоял спиной к Голоду. Сейчас обнаженный по пояс и небрежный, но в своей мощи пугающий. Поднеся к губам сигарету, он поднял голову и выдохнул дым в мрачное, ночное небо.
— Этот человек даст информацию на то, сколько омег в этих учреждениях и то, какие у них личные данные. Если повезет, может, получится достать их фотографии, — Голод пожал плечами и поставил стакан на крышу машины. — Но я не уверен получится ли узнать сколько и у кого какие родинки. Знать бы еще хотя бы какие-нибудь критерии, по которым можно искать твою истинную.
Тишину ночи разорвал взрыв. Нечто в горящем доме обрушилось.
— Но, если придется, мы перевернем все и найдем ее, — Голод перевел взгляд с огня на Помпея.
Ему не нравилось то, в каком состоянии находился вожак. Огромное количество обезболивающих, вколотых в вену, заглушало то, что острыми когтями раздирало тело, но чрезмерно сильную жажду своей самки они не убирали. Совершенно. Наверное, именно это убивало. Состояние соизмеримое с сотней гонов, соединенных в один. Неудовлетворения, пробуждающее животную агрессию и удушающую жажду крови.
И Голод слишком хорошо знал Помпея, чтобы понимать — если не найти его самку, наступит гребанный конец. Хотя именно в таком состоянии он видел альфу впервые.
Поиск этой омеги — уже, как вызов государству. Забрать ее вообще, черт раздери, невозможно, но с того мгновения, когда она потребовалась, как воздух, пошел отсчет к чему-то страшному. К тому, во что окончательно превратится Помпей, если не найти его самку.
Он был не просто вожаком одной стаи. Не станет его — и начнется ад и хаос. От Помпея очень многое зависело, а он зависел от этой девушки. Его тело требовало ее.
— Смерть скоро будет в строю. Его гон почти закончился, — Голод посмотрел в сторону дороги. Увидел там машину, которая подъезжала к ним. Когда она остановилась, на улицу вышел Чума. Парни из стаи ощетинились, но альфа на это не обратил никакого внимания. По сравнению с ним, они были слабаками.
— Что тебе нужно, Вавилонская шавка? — Помпей не оборачивался к нему. Не считал это нужным.
— Мой вожак хочет встретиться с тобой.
Отшвырнув в сторону окурок, Помпей положил ладони в карманы штанов, все так же холодно смотря на горящее здание.
— Как интересно, — сказано с безразличием. Сарказмом. — Я напишу ему о месте встречи.
Чума кивнул. Лишь раз посмотрел на сгорающий дом, после чего сел в машину.
Этой ночью, ближе к четырем часам, джип Помпея остановился около обочины трассы, на которой уже находилась машина Вавилона. Альфа стоял около нее.
Раньше, при сходках, всегда присутствовали Чума, Война, Голод и Смерть. Но теперь Помпей и Вавилон встретились один на один. Очередной признак того, что все правила пошли к черту. Мирного соглашения между ними больше не существовало.
Они разорвали его при прошлой встрече.
— Опаздываешь, — Вавилон посмотрел на него мрачным взглядом. Как на мусор.
— Можешь написать на меня жалобу, а потом засунуть ее себе в глотку. Хочешь, помогу, уебок? — Помпей отшвырнул окурок к его ногам. Для него как раз Вавилон являлся мусором.
Воздух пропитался ядом. Чем-то пресекающим. Жаждой убить друг друга. Ощутить на руках кровь врага, которая заставляла по-животному оскалиться.
— Себе помоги, психически больной ублюдок, — Вавилон положил ладони в карманы брюк. Он был одет в классику. Громоздкий. Безупречный, если не считать шрамов, уродующих лицо. — Понимаешь ли ты зачем эта встреча?
— Город, — Помпей ответил с пренебрежением, скрестив руки на груди. Все еще обнаженной. В отличие от Вавилона он выглядел неаккуратно. На его светлых волосах кое-где еще была запекшаяся кровь и пыль, но даже так они не потускнели. Даже воплощая собой безумие и разрушение, Помпей оставался идеальным. — У нас нет других причин разговаривать.
Вавилон кивнул. Еле заметно. С презрением.
— Империя оставил нам этот город, и я за него в ответе. Если в твоем воспаленном сознании осталась хотя бы одна здравая мысль и ты тоже чувствуешь ответственность, ты до утра оставишь город и свалишь куда-нибудь подальше. Желательно нахуй.
Возникла тишина во время которой Помпей улыбнулся. Издал несколько леденящих душу смешков.
— Неужели? Какое интересное предложение. Только воняет страхом. Твоим.
— Это не предложение. Предупреждение. Первое и последнее. Ты больше не являешься моим врагом. Я тебя теперь и человеком не считаю. Скорее ошибкой. Одной сплошной проблемой, которая не имеет права на существование. Как и вся твоя стая.
Помпей опять приподнял уголки губ. Но даже от этого веяло чем-то жутким. Он словно давно переступил через какую-то грань, за темнотой которой его личность распадалась на части.
— Как поживает Нуб?
Один вопрос и Вавилон оскалился. Странно, но нечто животное внутри него ожило агрессией по отношению к Помпею, просто за то, что он произнес имя мальчишки. Несдержанной. Сразу меняющей взгляд альфы.
— Уже знаешь, что он у меня? — Вавилон ненадолго закрыл глаза, возвращая себе прежнее хладнокровие.
— Конечно. Как я могу не знать, что происходит в жизни моего брата? Я же пиздец, как скучаю по нему, — Помпей тоже изменился. На зрачки легла черная пелена, а радужки стали желтыми. Он бросил на капот машины Вавилона коробочку. — Будь добр, передай этой крысе подарок от меня.
Вавилон поддел крышку коробочки. Открыл ее и увидел окровавленные пальцы. Уже посиневшие. Жуткие.
— Чьи они?
— Крысеныш поймет. Это же подарок для него.
Вавилон одним движением закрыл коробочку отбросил ее на капот джипа Помпея.
— Я не буду отдавать ему это. Касательно Нуба — ты его не тронешь. Больше его никогда не увидишь. Теперь он под моим присмотром.
— Под твоим присмотром? — на губах Помпея появилась усмешка. — Ты действительно считаешь, что твой Черский особняк, как крепость?
— Откуда ты?.. — оскал Вавилона стал сильнее. Животнее.
— Знаю, что он там? Я же говорил, что интересуюсь жизнью своего брата, которого ты, какого-то хрена решил прятать, — Помпей подошел к Вавилону. — Прячь как угодно, ублюдок. Я все равно найду. Заодно передай ему, что я очень зол и не успокоюсь пока не почувствую на своих руках его мерзкую кровь. А я это сделаю. Уже завтра.
Глава 4 Напомнит
Как же я хотела сбежать. Свобода казалась слишком близкой —
