больницу. Лада закрывается в своей комнате. А я брожу по дому как призрак, не понимая что делать. Остаться или бежать?
Папа явно был не в себе.
«Попробуй убежать — только хуже будет»
Нет, он не мог говорить все это всерьез!
Глава 2
На какое-то время я совершенно забываю про этот крайне неприятный и тревожащий инцидент. Полностью концентрируюсь на здоровье отца, очень сильно за него переживаю. Попутно отбиваюсь от нападок мачехи. Она уверена, что причина во мне, ворчит, негодует, это невыносимо.
Очень обидно, но я привыкла.
Привыкла, что меня не любят. Что у меня есть только отец. Не идеальный, но какой есть.
Провожу ночь в больничном коридоре. Инесса договаривается об отдельной палате для папы, и чтобы ей так разрешили переночевать. Разумеется, меня никто не приглашает. Я — лишнее звено. Она часто это подчеркивает.
У ее неприязни есть причина. Когда-то отец ушел от нее, бросив с маленькой дочкой. Потому что влюбился в мою маму.
Да уж, если разобраться — Роберт Каминский редкий бабник. Кажется, на этот раз эта кобелистость сыграла с ним особенно злую шутку.
В последние годы он все не мог понять кто ему вредит. Почему черная полоса в бизнесе никак не проходит. Если честно, я все это считала паранойей.
Доходы все падали и падали. Потеря дома сильно по отцу ударила. Но и тогда я не верила, что дело в ком-то помимо отца.
Ему все же везло по жизни — Инесса за годы одиночества стала успешной женщиной. Хотя бы не сидит на шее, у нее несколько крупных магазинов одежды. Стабильный доход. Но тоже в последние годы пришлось ужаться, поэтому и переехали в старый дом, доставшийся отцу от старой тетки. Я ее всего раз в жизни видела. Не знаю даже кем она мне приходилась, двоюродной бабушкой или вроде того. Я всегда завала ее тетя Вера.
Из-под родительской опеки я на самом деле давно съехала. Как поступила, сразу начала подработку и квартиру искать. Очень хотелось самостоятельности.
Сейчас учусь и работаю одновременно. Педагогический университет, четвертый курс. Перешла на заочное, чтобы найти возможность съехать от родственников. Потому что Инесса меня не выносит…
Все равно, с учебой все отлично, работу ищу постоянно, сменила много профессий. Была администратором в салоне красоты, уборщицей, нянькой. Ну и конечно постоянно занимаюсь репетиторством, с теми, кто желает подтянуть русский или английский.
* * *
Утром мне удается мельком увидеть папу — похоже, все обошлось. Он выглядит гораздо лучше, прошел землистый цвет лица. Чувствую огромное облегчение, тороплюсь на работу. Сейчас подрабатываю бариста в маленькой кофейне.
Хозяйка заведения, Ольга, очень добрая женщина, мы даже можно сказать стали подругами. У нее всегда найдется для меня доброе слово. Она не придирается, подстраивает график работы под нужды персонала и всегда готова подменить. Идеальный босс, и очень добрый человек.
— Ты сегодня очень бледная, Стеф. Что-то случилось? — от нее ничего не ускользает.
— Папу вчера забрали в больницу с сердечным приступом. Я приехала на работу оттуда.
— Ночевала там?
— Ага…
— Малыш, тебе надо было позвонить. Зачем вышла?
— Да ничего, думаешь дома мне будет лучше? Здесь я по крайней мере могу отвлечься…
— Хорошо, как знаешь, — вздыхает Ольга.
* * *
Проходит еще три дня, папу собираются выписывать. Навещаю его через день — из-за учебы не получается. Сейчас как раз сессия. Все навалилось, на сон остается минимум часов. Забегаю в палату к отцу с пакетом апельсинов, он рвется и фрукты катятся по полу.
— Неуклюжая! — выплевывает с отвращением Инесса.
— Пап, я видела твоего лечащего врача! Тебя правда уже выписывают? Я так рада!
Обнимаю его, целую в щеку.
Мне очень важно вернуться к тому разговору, но так страшно! Вдруг отцу снова станет плохо?
Да и никак его без Инессы застать не получается.
Может раз тот человек не дает о себе знать… может забыть об этом?
Он и не угрожал толком. Может просто издевался? Шутил?
Льщу себя глупыми надеждами.
Снова дождь. Раньше я любила его, а теперь он всегда навевает тяжелые воспоминания. О несбывшихся мечтах… О первой несчастной любви.
Я конечно без зонтика, но льет не сильно.
До остановки минут десять. Иду быстрым шагом. Простое хлопковое платье липнет к телу. Обнимаю себя руками, потому что взглянув в витрину магазина замечаю, что соски сильно выделяются сквозь мокрую ткань.
— Девушка, вы не подскажете как пройти… — мужской голос называет какое-то сложное и очень странное слово. Останавливаюсь, оборачиваюсь с удивлением. Меня резко хватают, к лицу прижимается мокрая тряпка… и я проваливаюсь в бездну.
Прихожу в сознание в машине, которая движется в неизвестном направлении. Безумно страшно, куда меня везут? Почему похитили?
Кто эти люди и что им нужно?
Невольно вырывается стон, голова болит дико.
— Очнулась, произносит кто-то. — Не дергайся поняла?
Осознаю, что я на заднем сидении, не связана, рядом со мной сидит мужчина. Его размеренное дыхание отдается в моих ушах подобно барабанному бою. Чувствую такой всепоглощающий ужас, что у меня в прямом смысле дрожат коленки.
Что же делать? Притвориться, что я все еще без сознания?
— Не заставляй тебя связывать, через пять минут будем на месте, — раздраженно произносит бандит.
— Кто вы? — выдавливаю шепотом.
— Тебе представиться? Это обязательно? — интересуется издевательски.
Выпрямляюсь на сидении, отодвигаюсь от громилы, попытавшись вжаться в дверцу машины, ощутив, как ручка больно врезается в спину. Я готова терпеть эту боль, лишь бы быть на максимальном расстоянии от мерзкого типа. У меня снова начинает кружиться голова… Но я пытаюсь рукой нащупать ручку…
Душит паника. В машине трое… Шансов убежать от них если автомобиль остановится — никаких.
Двое спереди, водитель и пассажир. Тот что рядом — самый здоровый, весь в чёрном, большие ручищи, такие в минуту могут свернуть мне шею…
Что им сказать, как заставить отпустить меня?
Ничего не приходит в голову.
Так страшно, что даже слез нет, я будто окаменела.
Скорость машины очень большая… Если попробовать выпрыгнуть — это почти равносильно самоубийству…
А я жить хочу.
Несмотря на этот кошмар отчаянно хочу выжить, понимаю это отчетливо…
Что же мне делать?
— Хочешь чтобы тебя связали? — рявкает амбал. — Двери на блокировке, дура.
Отодвигаюсь, принимаю нормальное положение. Тру мучительно ноющие виски, потом обхватываю себя руками. Меня колотит, к горлу подкатывает тошнота.
— Мне плохо… меня сейчас вырвет, — говорю шепотом.
— Блядь, Хмурый, поддай газу, не хочу,
