Откатившись подальше, сахиир, не сводя глаз с так же не торопливо распрямившегося монстра поднялся на ноги, кашлянул и стерев кровь с подбородка, сплюнул красную слюну. Спина ныла и сильно горела, что явно указывало на наличие на когтях монстра какого-то токсина или яда попавшего с когтей через раны в кровь. В то время как повреждения которые Рамазан до этого нанёс Кушкафтару, уже медленно затягивались и исходили на теле чудовища струйками тёмно-сизого дыма.
Оскалившись и скрипнув зубами от гнева, мужчина начал медленно, но всё быстрее и быстрее начал складывать цепочку ручных печатей. За использование клановых чар, которые он сейчас готовил, он должен позже будет заплатить серьёзную цену, но до того момента ещё нужно будет дожить, а ситуация сейчас уже складывалась далеко не в его пользу.
Ещё мальчиком, он часто задавался вопросом, почему большая часть сильнейших умений их родного клана, считается ограниченными к использованию и завязана на частичном саморазрушении собственного тела. Его отец, тогда посмеиваясь объяснял ему, что именно это делает их Авшалумовых, столь великими воинами на поле боя. Ведь когда знаешь, что за «силу» нужно будет чем-то платить, то у тебя никогда не возникнет даже мысли о том, чтобы упустить хоть какие-то основы и только так настоящий Авшалумов из малого становится «Великим».
Ребёнком, он тогда не понимал как мудрости этих слов, так и того, почему вообще его предки, в отличии от многих других кланов, сознательно пошли именно по такому пути как использования кланового «эго», так и накопления доступных только их родственникам знаний. Не понимал, но упорно тренировался чтобы быть лучшим в том, что не требовало от него каких либо жертв, в тайне завидуя другим детям из их Тайного Аула, которые никогда небыли и не будут скованы подобными ограничениями.
Себя в итоге, Рамазан Авшалумов, видя достижения своих сверстников из других кланов, считал крепким середнячком. Не слабаком, но и не лучшим сахииром не только в клане, но и во всём ауле. И вот сейчас, закончив цепочку печатей и рявкнув слова активации древних чар, он резко вонзил покрывшуюся тёмно-синим сиянием руку прямо в землю перед собой.
Всё его тело на мгновение засветилось серебристым сиянием «эго», а затем он почувствовал огромный избыток хлынувшей в него извне живицы, которая тут же вылилась наружу, вспыхнув облаком сизого дыма. Когда он развеялся, Рамазан увидел что его кожа стала синей с разноцветными пятнами переливов. Боль в от многочисленных ударов о землю и ран на спине, мгновенно ушла и на смену ей прошло ощущение разлившейся по телу силы. А в следующее мгновение его ладонь, всё ещё находившаяся под землёй, сомкнулась на чём-то продолговатом и он ухватившись потянул это на себя.
Не обращая внимание на вдруг забеспокоившееся чудовище, мужчина медленно вытаскивал из ставшего похожим на густую грязь грунта созданный его чарами огромный кривой двуручный ятаган с совершенно не реалистично массивным чёрным лезвием, названный его предками «Клыком Кавказких Гор». По клинку, то и дело стрекача перекидываясь на землю и его тело, ползали извилистые багровые молнии и под ними, лезвие оружия прямо на глазах покрывался сетью истекающих раскалённым металлом трещин.
Но страшнее всего, была жутковатая, давящая аура власти, которая мгновенно затопила всё окружающее пространство стоило только стоило только из быстро затвердевающего грунта появиться острому кончику огромного ятагана. Она прижимала траву к начавшей трескаться земле и буквально обдирала кору со стволов деревьев. Именно эта сила, которая позволяла даже такой посредственности как Рамазан стать во мгновение ока одним их сильнейших сахииров и делала клан Авшалумовы, при всех его недостатках одним из сильнейших не только в их Тайном Ауле поселении, но и на всём Кавказе!
Кушкафкар зарычав, сверкая пылающими красным огнём глазами, набросился на человека вновь демонстрируя сумасшедшую скорость, с которой могло двигаться это обычно неторопливое создание. Рамазан, взмахнул своим огромным клинком, чувствуя, что как и писалось в клановых свитках, для него «Клык Гор» был сейчас легче тростинки и могучая огромная волна потревоженного клинком воздуха, отшвырнула монстра прочь, кроша и ломая окружающие деревья.
Однако, времени восхищаться гением его давних предков, у сахиира просто напросто не было. Применённые им чары были столько могущественными, сколько недолговременными. Именно поэтому он со скоростью от которой воздух перед ним взорвался оглушающим хлопком метнулся к телу ещё не упавшего на землю кушкафкара и повернувшись вокруг своей оси изо всех сил нанёс могучий удар клинком огромного ятаганом снизу вверх, от плеча и до паха глубоко рассекая неподатливую плоть чудовища, вновь подбрасывая массивное тело в воздух. Чтобы самому, тут же подпрыгнув, оказался прямо над ним и раскрутившись обрушить своё лезвие прямо на верещащего от страха монстра, словно бы ядро выпущенное из пушек Ростовского Полиса отправить кушкафкара к земле, заодно начисто отсекая ему одну из рук.
Последним штрихом, уже видя как на глазах крошится и распадается быстро развеиваясь туманом его созданное чарами оружие, он выпустил импульс живицы и сам рухнул вниз, глубоко всаживая то, что ещё успело остаться от «Клыка Гор» в тушу поверженного чудовища. А затем отпустил рукоять и чувствуя, как быстро покидают его силы, отпрыгнул в сторону от образованного падением монстра кратера, едва устояв при приземлении на ногах внимательно всматриваясь в тело поверженного противника.
Впрочем, чудовище, из груди которого ещё торчал быстро растворяющийся остов огромного ятагана, не подавало признаков жизни. Да и вообще, выстоять после такого, не смог бы не то что кушкафкар, а сам «Шайтан», а потому, покуда у Рамазана ещё была хоть какая-то возможность двигаться, он медленно развернулся и поплёлся прочь. Ведь перед тем, как он в наказание за использование древних чар, просто рухнет плашмя не в силах несколько дней пошевелить ни рукой ни ногой, ему нужно было найти хоть какое-то убежище.
И именно в этот момент, волосы казалось бы мёртвого чудовища захлестнули его поперёк талии. Мужчина почувствовал рывок, верх и низ быстро поменялись местами, а ещё через секунду вдруг перед глазами появилась быстро приближающаяся земля и боль от удара и хруст ломающихся костей, а затем ещё раз и ещё пока наконец удар головой о какое-то чудом сохранившееся дерево не выбил из всё-таки проигравшего свою битву сахиида остатки сознания.
Очнулся Рамазан от острой боли в ногах. Она была настолько безудержной что он далеко не сразу понял, что происходит и где он находится. А когда его вдруг протянули по земле, а новый взрыв боли где-то в коленях, принёс с собой звуки хруста костей, сознание сахиира вдруг прояснилось и он, оглянувшись ибо лежал он на животе, увидел над собой сидящую на корточках спиной к нему горбатую спину огромной старухи, которая казалось бы дымилась исходя сизым паром.
На то, чтобы в голове прояснилось и осознание того, что его сейчас просто пожирают заживо, да ещё и столь отвратительным и противоестественным способом, которым питались кушкафтары, ушло некоторое время. Помог ещё один рывок, немного протащивший мужчину по земле и безумная боль, когда чудовище впихивало то что осталось от его ног ниже колен поглубже в свою отвратительную пасть и ряды острых зубов глубоко впились в его плоть, разрывая мышцы и круша кости.
