нелегко.
— Что за вздор?! Он не мог так поступить, пусть даже я была уже мертва.
— Да, да, и никогда бы не поступил. Он собирался похоронить тебя по всем правилам, но я умею убеждать. Я был в тех краях по своим делам, услышал, что в округе появились какие-то бандиты. Когда закончил, всё, что мне было нужно, поспрашивал у местных, не было ли жертв, мне сказали, что погибла молодая женщина. Конечно, я посчитал это едва ли не знаком свыше: Повелитель благословил меня снова.
— Да ты просто украл меня из могилы, так ведь? — Гвингельда всё больше злилась, — Фред не мог вот так просто взять и продать моё тело!
— А вот здесь ещё немного о наших Законах Посмертия. — Антонис говорил в противовес ей спокойно и уверенно, и издёвки в его голосе совсем не чувствовалось. — Несогласованная эксгумация строго запрещена, за такие дела меня бы тут же отдали под суд. Твой муж, действительно, очень мне помог. Хотя, кто ещё кому помог — денег я заплатил немало. Ты скоро тоже поймёшь, какую ценность представляют хорошие свежие трупы.
— Да на кой чёрт? Я вообще… я не просила воскрешать меня! Не хочу жить вот так, неизвестно где, зная, что никогда не смогу увидеть родных. Мне нечего терять, я умертвлю себя снова, это ведь возможно?
— Да, только вряд ли у тебя получится.
Гвингельда гневно смотрела на некроманта.
— Сожжение заживо, растворение в кислоте, или же полное расчленение тела и уничтожение головы. Как тебе? Сможешь сама шагнуть в огонь? Да и не мы зачастую решаем, жить нам или отправиться к Повелителю. Решает он. — Антонис увидел замешательство на её лице. — Я расскажу обо всём этом чуть позже, тебе сейчас и так непросто, но со временем ты всё узнаешь. Пока что… — он наклонился ближе, осмотрел и ощупал её шею, которая всё ещё болела. Женщина дёрнулась от прикосновения. — Пока что оденься, и пойдём, прогуляемся. Я покажу храм, это займёт у нас час-другой. Держи.
На её коленях возникла стопка вещей. Антонис отвернулся и, склонившись над столом, принялся что-то записывать на листок пергамента. Развернув одежду, Гвингельда обнаружила простую юбку с рубашкой, мантию, похожую на ту, которая была на некроманте, а также, к её большому удивлению, новое кружевное бельё тёмно-бежевого цвета. Она не носила такого со времён своей бурной юности.
— Симпатично. — От удивления она даже не могла понять, как ей к этому относиться.
— А! — Антонис, не поворачиваясь, понял, о чём она говорит. — Наши дамы большие модницы. У той, кто это выбирал, определённо есть вкус. Всё нормально? Тебе не нужна помощь? Двигаться можешь?
— Да, да, я справлюсь! — Быстро ответила она. Совершать действия было тяжело, но она чувствовала, будто бы оттаивает от сильного обморожения. Голос, как и предполагал некромант, нормальным не становился.
Комнату освещали маленькие световые сферы, очевидно, сотворённые при помощи магии. Гвингельде приходилось прежде общаться с магами, но совсем не часто, и об их силах она не знала почти ничего. Сейчас при этом слабом свете она разглядела свои ноги и руки. Кожа была теперь бледно-серой и немного скользкой, её явно чем-то намазывали. Синие проступающие вены стали чуть заметней. Всё тело выглядело истощённым и слабым.
Она оделась и накинула сверху чёрную с фиолетовыми вставками и вышитыми серебряными орнаментами мантию. В углу комнаты висело большое зеркало, но ей совсем не хотелось к нему подходить. Она аккуратно ступила на пол и обнаружила там свои туфли, в которых была, когда её убивали. Антонис повернулся и тут же поспешил к ней, чтобы поддержать: стоять было тоже довольно непривычно.
Только сейчас стало понятно, что эта странная поверхность, на которой она очнулась, была вовсе не лежанка и не больничная койка. Это был самый настоящий каменный алтарь, накрытый красным полотном. В изголовье расположилась композиция из черепов, каких-то сверкающих самоцветов и сухих растений, здесь же стояло блюдце с песком. На стене красовался барельеф с символом: череп в венке из листьев и шипастых лоз, с песочными часами в широко раскрытой пасти. Похожее изображение было вышито на спинах мантий.
— Нравится? — Голос Антониса прервал её раздумья.
— Страшно. — Ответила она. — Мне будет страшно здесь жить. Я бы хотела просто умереть, чем так. — Она уже не злилась, подняла на него глаза, полные печали и снова повторила: — я не хочу.
Тут же стало понятно, что теперь она не может и плакать. Ком к горлу как будто бы подступал, но слёз не было, и глаза ничего не щипало. Чувствовались только тупая боль и беспомощность.
Некромант молчал и рассматривал её пристально, с какими-то своими мыслями, хмурясь. Вдруг он положил руки на её плечи и легко подтолкнул в сторону зеркала.
— Взгляни. Не надо бояться. Ты же просто прекрасное создание!
Она подошла, но отвернулась.
— Не хочу. Я даже не могу заплакать, когда так тянет! Что за ужас ты со мной сотворил?
— Нет же! Гвиг`Дарр, ты, и правда, очень красива, интересна, наверняка, подружишься с нашими собратьями. Представь только, у меня очень долго не получалось никого поднять. Я пятьдесят с лишним лет бился над тем, чтобы воскресить человека с памятью. Пять неудачных попыток! Ты — шестая, и ты получилась! Разве это не удивительно? Разве это не повод, чтобы отбросить дурные мысли?
— С памятью?
— Да. Я стал первооткрывателем! До этого все успешно воскрешали людей, но память их в момент соединения души с телом улетучивалась, а у меня получилось её сохранить…
— Это же ужасно! — Громко захрипела Гвингельда, — Ведь теперь я не могу умереть, но буду всегда помнить о том, что когда-то у меня была семья. Я переживу их на многие годы, и всё равно не смогу забыть! Это просто кошмар!
Антонис замолчал, как будто бы, составляя ответ в голове. Он и сам, видно, понимал, что его удачный эксперимент обернулся большой ошибкой. Женщина все ещё пристально смотрела на него, не решаясь повернуться к своему отражению.
— Гвиг'Дарр, послушай! Я понимаю твою скорбь, но раз уж всё так получилось, я не отдам тебя обратно Повелителю. Он решил, что твоё место здесь, а я только лишь осуществил это. Тебе стоит попробовать прижиться. Время поможет, оно теперь полностью на твоей стороне.
— Хочешь, чтобы я вот так просто взяла и забыла всё своё прошлое?!
— Нет, конечно. Ты не забудешь, но обретёшь много нового. Настоящую новую жизнь! В ней будет всё, что доступно живым.
— Я не хочу! Не хочу всего этого. — Гвингельда жалела, что не может кричать. — Ты…
