вопьется ей в шею.
Она метнулась вправо. Сбоку лязгнула пасть и оторвала клочок шерсти с плеча. Ей уже так много раз шкуру драли, что на пару волосков и вовсе внимания обращать не стоило. Когти зацепились точно за выступ, и она повисла на стене. Лихорадочно заскребла задними лапами, подтянулась и ухватилась за следующий выступ. Еще раз. И еще. Демон попытался схватить за хвост, но она этим же хвостом огрела его по морде. Тот взвыл. «Так тебе и надо!» На всякий случай она еще и камень на него скинула, который так удачно оказался на выступе, а сама взгромоздилась на крышу.
Отсюда было видно все поселение: каждый неровный домик, кое-как собранный из камней, каждая улочка. А еще горы, окружающий уголок низших.
Она сделала шаг – загривок полоснули чьи-то когти. Машинально пригнулась, но было поздно: первые капли крови упали на крышу. Макушку точно огнем прижгло, хотя рана, похоже, несерьезная. Новый противник пошел в новую атаку, но в этот раз она откатилась в сторону и ответно ударила его лапой. Демон попытался увернуться, так что когти полоснули по крылу. В воздух взметнулись перья.
Демон повалился на раненое крыло. Оно глухо хрустнуло, и демон отчаянно взвыл. Похоже, это был второй преследователь, о котором она успела забыть. Но теперь он уже никакой опасности ей не представлял. Зато представлял все тот же первый: он настойчиво карабкался по стене. Когда его багровая морда показалась над крышей, глаза безумно закрутили при виде хрипящего собрата.
– Я тебе убью! – заревел он. – Убью! Клянусь! На этом же месте!
Она безразлично опустила сумку и приняла форму с крыльями. Не похоже, что кто-то из них способен гнаться за ней дальше, так что можно спокойно возвращаться в убежище.
– Ага, – ухмыльнулась она. – Вот прям так и убьешь. У тебя небось и форм-то только две.
Подхватила сумку и взмыла в сторону гор.
* * *
Автобус пришел точно по расписанию. И пусть это был самый обычный автобус, который ничем не отличался от своих коллег, при виде его Ризар возликовал. Грудь сдавило от предвкушения. Ему вдруг захотелось оглянуться, посмотреть напоследок на то место, где он провел все свои пятнадцать лет, но как только голова начала поворачиваться, Ризар запрыгнул в салон.
Он оказался не единственным пассажиром: в самом конце салона вальяжно раскинулись два парня и без капли стеснения хохотали над чем-то. Ризар легко узнал их белую форму – форму академии. В народе ее прослыла признаком причастия к элите, поскольку только лучшие из лучших или самый богатые из богатых могли попасть туда. Эти, скорей всего, относились ко вторым. Удивительно, и как им только родители до сих пор машины не купили.
Все остальные места были свободны, так что Ризар занял ближайшее к выходу. Сам сел к окну, а сумку поставил на соседнее. Чтобы как-то скоротать время поездки, он вытащил из кармана МИК (Мини Интерактивный Компьютер). С виду устройство напоминало фонарик-флешку с одной единственной кнопкой включения. Стоило ее нажать, как из лампочки вырвался свет и перед ним зависло изображение экрана с панелью управления. Камера, встроенная в прибор, реагировала на движения, но ее чувствительности хватало только для каких-то простых команд: листни вверх, вниз, нажми. Когда дело доходило до печати, Ризар доставал перчатки, в которых между двух тонких слоев прозрачной резины проглядывали тончайшие платины и провода. Они безошибочно определяли предполагаемую клавишу. И МИК и перчатки Ризар выиграл на одной из последних олимпиад. Ну разумеется, ведь он никак не мог позволить себе их купить, денег бы никогда не хватило.
Стоило его включить, как перед глазами всплыл текст брошюры «Академии семи паладинов», но вместо того, чтобы свернуть ее, Ризар принялся перелистывать голографические страницы. «Академия семи паладинов – самая известная школа Анрока… тяжелые экзамены… до пятнадцати человек на место… лучшие учителя… великолепные условия проживания»… Что бы там за условия не были, определенно это будет получше «Детского дома №13».
И хотя Ризар знал текст брошюры наизусть, ему нравилось чувство гордости за самого себя: наконец-то вырвался из того затхлого местечка. А уж что будет, когда он закончит эту самую академию! Директора университетов готовы друг другу глотки перегрызть даже за одного ее выпускника. Да и для резюме на работу это станет хорошим плюсиком.
Он оперся головой о прохладное стекло и скривил губы в подобии улыбки. Вот теперь жизнь у него наладится.
Остальное время поездки Ризар читал последние новости из мира науки. В какой-то момент он даже обнаружил себя на сайте одного из ортонского научного центра, благо местный язык он знал не хуже родного. Но вот автобус затормозил у кованого забора, и пришло время выходить.
Ризар какое-то время простоял на тротуаре, глядя на отполированные до блеска ажурные ворота. Среди узоров то и дело мелькал символ отдела – четырехконечная звезда, окруженная лепестками цветов, в кругу. Чем-то он напоминала щит. Возможно, другие ученики не вглядываются в рисунок ворот, а потому и не замечают его, но Ризар, как назло, не мог его упустить. И каждый символ был ему напоминанием того, чем раньше была эта Академия.
Инстинктивно он схватился за левую ладонь и с напускной храбростью, будто кто-то наблюдал за ним, ступил на гранитную дорожку.
Однако вся уверенность испарилась, стоило ему подняться к столовой, где проводилось собрание. В здании было два зала: в одном детей кормили, во втором развлекали. Еще в коридоре Ризар столкнулся с волной громких учеников и их родителей, которые никак не могли нагордиться своим одаренным ребенком. И вновь по всемирной несправедливости места первокурсников оказались едва ли не у самой сцены, так что к ним пришлось пробиваться сквозь толпу. Если бы в руках не было сумки, он бы обязательно закрыл уши руками.
Кто-то врезался в бок. Кто-то вскочил со своего места и промелькнул перед ним настолько быстро, что Ризар на миг опешил. А кто-то при виде его присвистнул и зашептался. Для местных богачей он еще месяц будет темой номер один для всех сплетников, это точно.
Из динамиков орали раздражающие песни, которые часто включают на линейках. И нельзя было сказать, кто громче: музыка или же…
– Ризар!
Он резко оглянулся и только за счет отточенных инстинктов успел увернуться от Аргез.
– Почему ты посторонился? – обиженно спросила она.
– Когда в тебя что-то летит, грех не увернутся, – растерянно ответил Ризар. – Ты… Неужели ты тоже поступила сюда?
Она широко улыбнулась и сложила руки на груди с таким видом, будто никто не знал жизнь
