воодушевлен тем, что "вся Россия, свободная от большевиков, теперь поддерживает всероссийское временное [правительство], расположенное здесь [в] новейшей столице России". Он взял интервью у лидера правительства Николая Авксентьева для газеты и телеграфировал свои ответы в "Нью-Йорк Таймс":
Америка и союзники, поддерживая это правительство, будут помогать той силе в России, которая стремится к порядку и демократии, в то время как Россия знает, что политика Соединенных Штатов благоприятствует российской демократии, признание этого правительства будет лучшим, что Америка может сделать, чтобы обеспечить здесь основную демократию и сделать невозможным, чтобы эта революция закончилась военной диктатурой, как французская революция закончилась НапоЛевом.
Однако вскоре это правительство было свергнуто в результате переворота, возглавляемого адмиралом Александром Колчаком. Американский журналист писал в Екатеринбург 27 ноября 1918 года:
Несмотря на то, что после стольких прерывистых перемен мы привыкли смотреть на современную Россию как на состояние невозможности, мы должны серьезно задуматься о переменах в Омске, произошедших на прошлой неделе. Официальная информация адмирала Колчака от 18 ноября извещает мир, что Всероссийского правительства больше не существует, и вследствие этого начинается правительство министра-советника, передавшего всю власть в свои руки диктатору..
Аккерман немедленно телеграфировал Колчаку с просьбой об интервью: "Я рассчитываю прибыть в Омск около тридцатого ноября... Прошу просить, не могу ли я иметь честь беседовать с вашим превосходительством, о чем я могу телеграфировать в Нью-Йорк". 9 декабря 1918 года газета "Нью-Йорк Таймс" опубликовала ответ Колчака на сетования Аккермана по поводу свержения демократического органа: "Совет не понимает психологии русского народа. Совет не рассматривает практической стороны положения, а занимается теориями".
Реальность на местах разрушила идеалистическое видение гражданской войны в России, которого Акерман придерживался в первые недели своего путешествия. В статье, опубликованной в "Нью-Йорк Таймс" 23 декабря 1918 года, он описал ситуацию с этой вновь приобретенной точки зрения:
Разделенная на Восток и Запад, как Америка была разделена на Север и Юг во время гражданской войны, Россия сегодня делает новый шаг к реорганизации. Гражданская война в России достигла периода, когда готовятся решающие сражения между большевиками на востоке и милитаристско-монархической партией на западе. Огорчает и разочаровывает то, что гражданская война в России - это не борьба за свободу, а борьба за власть между анархией с одной стороны и милитаризмом и самодержавием с другой.
Стоит добавить, что год спустя командующий американскими экспедиционными силами (АЭФ) в Сибири генерал Уильям Грейвс, с которым журналист подружился во Владивостоке, написал Акерману письмо, полное разочарования Колчаком и всеми "белыми силами" на русском Востоке:
Я разговаривал с самыми разными людьми... в городах между Омском и Владивостоком. Мы не нашли ни одного человека, который бы сказал, что у Колчака есть хоть какая-то народная поддержка. Мои расследования в Омске убедили меня в том, что Колчак - это просто имя. Его именем пользуются самые отъявленные негодяи, которые когда-либо получали возможность эксплуатировать бедный, голодный, беззащитный народ. Как можно ожидать, что Россия будет восстановлена, когда она находится в руках таких людей. Калмыков и Семенов по-прежнему убивают людей в огромных количествах.
Среди других тем, которые Акерман изучал в Сибири, были чехословацкий корпус и его надежды и позиции, роль американских экспедиционных сил в Сибири, планы японцев, роль российских кооперативных союзов в будущем восстановлении России, а также судьба бывшего царя Николая II и его семьи, которые исчезли, находясь в ссылке в Екатеринбурге.
Он сочувствовал чехословакам, которых считал самой решительной силой, борющейся против большевизма, и которые тщетно ждали военной помощи от союзников. Акерман скопировал и отправил в США множество резолюций и жалоб чехословаков на бездействие Соединенных Штатов.
Он писал об американцах из AEF как об "американских сибирских изгнанниках", ссылаясь на влиятельную книгу Джорджа Кеннана. (Позже он изменил название статьи на "Бродяги Сибири", но сохранил название главы книги, а также посвятил всю книгу "Американским изгнанникам в Сибири"). В своих первых корреспонденциях Акерман все еще искал место России в будущем:
Еще долго после этой войны Россия будет оставаться международной проблемой. Революция девятнадцатого года [сделала] Россию почти нецивилизованной страной ... работа, которую Соединенные Штаты и союзники предприняли в России и Сибири, может ожидаться практически бесконечной, поскольку мы не можем сегодня сказать, сколько времени это может занять, и мы не можем измерять нашу помощь тиканьем часов. Еще долго после этой войны союзникам придется быть костылями для русских, пока они, как нация, не научатся снова ходить.
Акерман сначала заметил дружбу между русскими и американцами:
Во Владивостоке и Хабаровске, двух главных городах, где расположились наши люди, есть множество свидетельств русско-американской дружбы - от ежедневного вида русских мальчиков, едущих с парой солдат во главе армейской повозки, запряженной двумя упряжками мулов, до признания сибирского крестьянина, что если какой-либо народ и аннексирует часть России, то он надеется, что это будут Соединенные Штаты. Мы пришли в Россию, чтобы помочь ее народу, и мы сделали то, что не собирались делать, ибо мы "завоевали" их. И это мы сделали, несмотря на незнание страны, языка и обычаев народа и перед лицом активной антиамериканской пропаганды; подозрений наших старших друзей и опасений тысяч россиян, что у нас есть скрытые мотивы.
Разочарование в американской роли росло во время путешествий. Акерман использовал более жесткие выражения в своей строго конфиденциальной депеше послу Моррису и полковнику Хаусу, написанной в Омске:
Когда я замечаю, что до сих пор Соединенные Штаты ничего не сделали для помощи Сибири, я имею в виду, что в Сибири нет доказательств того, что мы сделали что-либо для России или для народа.... Мир в России не может быть заключен на мирной конференции в Европе. Он может последовать только за применением и проведением определенной и отдельной союзнической или американской политики в самой России. Выйдет ли Россия из этой гражданской войны демократической нацией или театром анархии, зависит от того, что Соединенные Штаты и союзники делают сейчас.
В своем декабрьском письме в газету Акерман сетует:
Соединенные Штаты ничего не сделали для России в экономическом плане за пределами Владивостока.... Ни среди казаков на местах, ни среди русских нельзя найти очень высокого мнения об Америке. За все время путешествия я не услышал ни одного благоприятного отзыва, зато было много критики, повторять которую, пожалуй, не имеет смысла. В России мы не добились успеха. Возможно, это не совсем наша вина. Союзники в корне не согласны с тем, что следует делать.
Акерман почувствовал себя жертвой своего
