Ознакомительная версия. Доступно 1 страниц из 3
Я ему прямо сказал: «Тайга, отходить не буду. А если увидишь в небе две или более сигнальных ракет, значит, я вызываю огонь на себя». Так и порешили. Комбат только ответил: «Береги себя, Баке. Я тебя понял»
В этой ситуации с парнишкой комбат спросил у Кувалды, он ближе находился ко мне, «почему нет связи? Выясни». Тот и послал гонца с рацией. Парень выполнил приказ, погиб, но выполнил. Пусть земля ему будет пухом. Тяжелы такие потери, но война есть война. А Кувалда — это командир взвода, который стоял со мной на отдалении 300 метров. Он был настоящим бесстрашным войном, примером для своих солдатов. Если те побаивались идти ко мне на передок, Кувалда шёл с ними. Его пацаны молодцы всё-таки: таскали боеприпасы, забирали раненных и шли под миномётном обстрелом. На взвод командира налетел однажды Змей Горыныч, вовсе не сказочная, а страшная штука — снаряд с длинным шлангом, наполненный взрывчаткой, использующийся для разминирования позиций. Когда Змей срабатывал, взрывная волна разносила всё вокруг, а кто попадал в эпицентр взрыва, повезло, если становился тяжело раненным. Так и погиб Кувалда, вечная память герою.
Глава 2
В начале октября, когда нас расположили в лесополосе, дни проходили будто в пионерлагере, а не на фронте. Мы окопались на расстоянии 10 метров от друг друга по три человека, вырыли себе временные жилища — блиндажи, обустроили быт. Ночью отдыхали, дежурили по двое. Иногда с водой были проблемы и приходилось набирать её с луж, обеззараживать перед использованием, да. А когда с сигаретами стало туговато, я смастерил себе трубку. Пацаны хоть посмеивались поначалу, «что ты там строгаешь весь день?», им потом понравилась моя трубка из дуба. Кто-то даже сказал, что основание получившейся трубки похожа на сову. Мы её вместе и курили, а табак сам нашелся у солдата в соседнем расчете, позывной Старый. Это был деревенский мужик с рабочими руками, помогал мне строить блиндаж, ловко управлялся топором. Старый часто уходил один рано по утру на озеро и возвращался к нам с уловом. Мы жарили карасей, вкусно завтракали. У нашего озера, видимо, раньше была турбаза, — мы видели заброшенные катамараны, лодки. А рядом частный дом, полный живностью, но без людей. Тощие голодные сторожевые собаки, охраняющие таких же худых быков, и пару баранов. Всех отпустили, только баранов взяли себе: одного съели, другого подарили командиру. Жизнь так и протекала две недели октября на природе. Не долго..
На фронте обстановка меняется мгновенно, неожиданно, и ощущение войны всё-таки закралось в наши тела. Кассетные снаряды разорвались в небе и рассыпали лепестки по нашей позиции. Листопад был бы красив, почти не отличим от обычных зелено-коричневых лепестков, если бы это ни были мины замедленного действия. Страшно было, мы их собирали, подхватывая лепестки двухметровой рогатулиной, вырезанной из ветки, осторожно закидывали их в яму, и собрав все, взрывали. Не все собрали, проглядели, и у нас уже появился первый раненный. Дело было так: я стоял ночью на посту. Тьма была, хоть выколи глаза, на расстоянии руки ничего не видно. Тропинка, по которой я ходил, проверяя позицию, была с изгибом. Туда-обратно, я не раз натыкался на кустарник, вовремя не поворачивая. Прошла ночь спокойно, тьма рассеялась, а утром я увидел… Мы нашли лепесток прямо под тем кустарником, на который я так упрямо налетал, пока дежурил. Значит, не суждено было мне наступить. Точно, оторвало бы ступню. Я не успел взять ещё рогатину, как один молодой солдат по прозвищу Партизан с мальчишескою бравадою или даже больше глупостью начал долбить мину лопатой, да так нещадно, чтоб она взорвалась. Это у него раньше выходило, но он не знал, что заряды у лепестков бывают разной мощности. Так долбануло, что лопата разлетелась на куски. И одна её часть полетела Партизану прямо в лоб. Дыра, кровища, парень очень испугался. Док его забинтовал, тот был в сознании всё это время, но шокирован, спрашивал у меня постоянно: «Баке, я буду жить? Я буду жить?» Сейчас живёт. С пластиной на лбу 40х70.
Всё это время рядом со мной был напарник, интеллигент до мозга костей, высокий и худощавый, но с огромною силой, копал, как экскаватор, — окоп и блиндаж в основном его работа, позывной Пионер. У нас на позиции росли широченные дубы, и мы с ним вместе тренировались стрелять, стоя по разные стороны одного дерева. Хорошо, что он был левша. Не вовремя у Пионера опухла ступня от внутренней инфекции. Я заботился, как мог о своём напарнике, нас называли в шутку «папа с сыном». Жизнь на этом спокойная кончилась. Началась война.
Первым заходила разведка хохлов в численности десяти человек. Это было днём. Пост у дороги заметил их, объявили тревогу по всем позициям. Наш Заяц, пулеметчик, маленький юркий плотный мужичок
Ознакомительная версия. Доступно 1 страниц из 3
