— Мне, в отличие от других претенденток, декан дал фору. Все-таки мы будем работать вместе. Я для него не студентка, а коллега. Игнорировать своего ассистента невозможно. Нам же нужно вместе разработать план семинаров, соотнести его с лекционным материалом…
Сестра зевнула, сделав это напоказ.
— Эй, ты сама спросила! Я не стану на него вешаться, как это делают другие. Буду вести себя сдержано и строго. Никаких намеков на симпатию и неофициальные отношения.
— Похоже на провальный план, — своего отражению в зеркальце сказала Юля.
— Он ценит ум и интеллект. Его сложно заинтересовать чем-то другим. К тому же мне кажется, он из тех мужиков, которые еще не утратили охотничий инстинкт. Когда рыба сама несется на гарпун, когда утка сама летит на ствол…
Женя прервала сестру:
— Секса бы тебе… Гарпун, ствол — это фаллические символы.
— Это все метафоры, — отмахнулась девушка. — Он же ученый, искатель, первооткрыватель…
Женя снова перебила:
— Тогда его ждет разочарование: тебя уже первооткрывали до него.
Юля рассмеялась, оторвавшись от косметички.
— Вот сейчас понимаю, почему все говорят, что я похожа на маму, а ты на папу. Я, как мама: умная и красивая. А ты, как папа: слесарь Валерка из гаражного кооператива номер десять. И шутки у тебя соответствующие, — Маша прищурилась, глядя на сестру в зеркало.
Девушки были единоутробными сестрами. Впрочем, и папа у них был один на двоих — Машин, так как он воспитал их обеих. Кровный отец Жени был странным субъектов в судьбе их матери, и никто до сих пор не мог понять, что ее тогда заставило подарить пару дней своей жизни некоему Валерке, работнику гаражного кооператива. Но дни, а точнее ночи, были продуктивными, и этот продукт сейчас умело вел красную Ауди. Которую ей подарил Машин папа. Видимо, единственное ценное, что ей досталось от кровного отца — это математический склад ума и любовь к технике.
Женя высадила сестру у университета и даже выдала троекратный автомобильный сигнал, крикнув на прощание «Ур-р-а!». Но Маша уже не слышала этого: она неслась по крутым ступенькам старого здания истфака, на ходу поправляя прическу.
Четвертушка — 0,25 ставки. Здесь и далее примечания автора
ГЛАВА 2
Здание исторического факультета находилось в старой части города, на месте первоначального поселения — острога. Корпус обветшал и требовал капитального ремонта. Но ни у университета, ни у администрации города не было таких средств. Дело в том, что здание являлось памятником исторического наследия, примером редкого для данной местности архитектурного стиля. Все ремонтные работы на таких объектах должны проходить в соответствие со строгим регламентом: необходимо использовать определенные материалы, привлекать реставраторов, экспертов, чтобы сохранить изначальный вид строения.
Узкие высокие ступени были одним из особенностей стиля. Красиво, конечно, но чертовски неудобно. Маша пару раз запнулась, пока торопливо поднималась по ним. У кафедры «Этнографии и антропологии» она столкнулась с Галиной Васильевной.
— Здравствуйте! Я на заседание кафедры.
— Да что ты говоришь? — ехидно переспросила старушка. — Оно уже давно закончилось.
— Ну, как же? Мне сообщение на почту приходило… Вот оно, — девушка с трудом нашла с сумке смартфон. — Написано, что заседание начнется в восемь часов…
— В восемнадцать часов. To есть ты читаешь с трудом и счетом тоже не владеешь?
Мария недовольно цокнула и приблизила экран телефона к очкам. Точно, в сообщение было сказано про шесть часов вечера. Ее невнимательность часто играла с ней злые шутки.
— Такого пренебрежительного отношения к кафедральным заседаниям я не потерплю. Поэтому освобождаю тебя от участия в них. Больше не приходи.
«Ну и хрен бы с ними», — внутренне махнула рукой девушка, проследив, как баба Галя закрывает дверь кабинета и спускается по лестнице. Она с трудом передвигала ногами, опираясь на витиеватую трость с узорами.
— Вам помочь?
Старушка даже не удосужилась ответить. «Отличное начало», — с ухмылкой подумала Мария, но особо не расстроилась. Все-таки ее основной задачей было вести семинары, а не угождать бабе Гале. Тем более что в этом деле никто не преуспел.
Девушка на всякий случай проверила расписание занятий, висевшее у деканата, сфотографировав его. В субботу у третьего курса три семинарских занятия. Ведет — профессор, д.и.н.* Нагорный А.Е. и ассистент Петрова М.В. Маша отправила фотографию сестре, сопроводив ее смайлом с салютным залпом. Женя спросила, как все прошло. «Плохо. Я опоздала. Баба Галя рвет и мечет». Сестра отправила в ответ смайл с дулом у виска. И перестала отвечать, видимо, у нее началась ночная смена.
Конечно, опаздывать неприятно, но Мария уже привыкла. Ее беспокоило то, что она упустила возможность познакомиться с Андреем Евгеньевичем лично и обсудить план занятий до начала семестра. Все-таки она не имела опыта преподавания, и ей действительно требовалась помощь наставника.
Первого сентября Маша зашла на кафедру в надежде встретить профессора. Секретарь кафедры едва не подавилась чаем, когда девушка спросила, где ей найти Нагорного.
— Хотела бы я знать ответ на этот вопрос. А вы с ним договаривались о встрече?
— Нет. А что, его сегодня нет на работе?
— Милочка моя, — протянула женщина. — Его никогда нет на работе. У вас что-то срочное?
— Хотела план семинаров обсудить… — сбавила напор Маша.
— Так я вам сейчас распечатаю. Он мне все свои документы сбрасывает, чтобы его студенты зря не беспокоили. У вас третий курс, да?
Маша вышла из университета с папкой конспектов и методичками. Она пока не подозревала, что общение через кафедрального секретаря — единственная форма коммуникации, устраивающая Андрея Евгеньевича.
В первую субботу сентября Маша почти не опоздала (пятнадцать минут по студенческому кодексу опозданием не считаются) и даже умудрилась не забыть распечатки конспектов и план семинарского занятия. Она выучила практически наизусть весь материал по первой теме.
Можно не упоминать, что Мария надела новое платье, хотя терпеть их не могла, и даже пыталась уложить непослушную, топорщащуюся косу. Она была готова встретить своего патрона во всеоружии. Однако профессор так и не явился на занятия. Студенты нисколько не удивились, а вот ассистент Петрова приуныла ближе к концу второй пары, когда стало очевидно, что Андрей Евгеньевич не посчитал нужным прийти.
Нагорный вообще не баловал студентов вниманием и часто прогуливал занятия. Quod licet Iovi, non licet bovi*. Все знали о привилегированном положении Андрея. Оно складывалось из нескольких факторов: совместительство, которое само по себе давало относительную свободу, большая общественная нагрузка, шедшая в зачет в том числе историческому факультету, руководство грантовыми проектами, несшее материальные и статусные блага университету, крепкая дружба с деканом и заведующей кафедрой, а также личные таланты, харизма и все прочее вкусное, что было в Андрее и привлекало к нему Машу.
