– Плевать. Хуже другое – зацепок нет.
– Целых две.
– И ты молчал? – Вероника зажгла сигарету и нервно затянулась.
– Нет, рапорт написал. Результат сама видишь, точнее, его отсутствие.
– Говори!
– Нет, дорогая. След давно остыл, поэтому никто никуда не спешит. Завтра суббота, приходи, вместе подумаем. А сейчас побудь одна, успокойся. Поплачь.
Он целомудренно чмокнул ее в брови и удалился.
Вероника переступила порог квартиры Артема собранная, с сухими глазами, в строгом темном костюме. Весь вид провозгласил: работаем.
– Итак, что ты накопал?
– Сначала кофе. Знаешь ли, служба у меня не мед, не высыпаюсь. – Уланов принес кофейник, чашки, сахар, вазочку с чем-то сладким, включил компьютер. – Присаживайся и рассказывай.
– Что?
– Зачем он гонял в Крым и тут же что-то отвозил наверх. Последний раз заехал к нам, в переход не отправился и вскоре был найден мертвым.
Она отхлебнула.
– Мне ничего не рассказывал.
– Откуда столько денег на поездки? Ты ему спецпропуск не оформляла?
– Нет. Честно – не знаю.
– Надо проверить его вещи. Может, он оставил какую-то дрянь, что должен был везти наверх?
Вероника затянулась. После смерти отца она курила весьма часто. Артем, наоборот, пытался бросить. В принципе одно заклятие – и физиологической тяги нет. Но сигарету помнят пальцы и губы, против этого нет чар. Нужно самому.
– В его квартире искала полиция. Перечень найденного у меня. Я сама перерыла повторно. Ничего подозрительнее «Стиморола» не нашли.
– У тебя он ничего на хранение не оставлял?
– Нет. Месяца три у меня не был.
Артем пересек комнату из угла в угол.
– Варианты про тайный схрон не для него. Слушай, он же сюда заглядывал. Давай просканируем квартиру по отпечаткам его ауры.
Вероника затянулась последний раз и затушила бычок.
– Обожди. Ты для него чужой. Он если и прятал, то только в моем.
Большой ящик в комоде явил несколько коробок и пакетов. Трусики, прокладки, ночнушка, домашние босоножки, халат, косметическая мелочь. Когда они встречались чаще, это все нужно было. Артем из вежливости не лазил туда никогда. Электронных или магических устройств нет – и ладно. А то записали бы звуки эротической сцены, случившейся в отсутствие Вероники.
– Узнаешь? – спросила она.
– Впервые вижу.
Маленькая черная статуэтка какого-то языческого божка, не из русского пантеона. Магии ни капли. Едва уловимый отпечаток ауры профессора – он последний брал ее в руки. Такое точно не тормознут в переходе.
Женские пальцы тщательно ощупали странный предмет, повернули верхнюю часть. Внутри безделушки спрятана запаянная ампула с сине-зеленой коллоидной массой.
– Пиши протокол изъятия, дорогая. И в понедельник на экспертизу. Вторую версию рассказывать?
– Потом. Если честно, мысль, что отец возил неведомым заказчикам какое-то подозрительное вещество, получал хорошие деньги и погиб из-за этого, прошибает меня насквозь. Он же такой добрый, правильный был. Во что вляпался?
Она вздохнула, обернула ампулу полиэтиленом и спрятала в сумочку.
– Плохо мне. Обними меня, что ли.
Но на ночь не осталась. Когда вечером вышли из подъезда к такси, их окружило сразу четверо, без личной магии, но с амулетами. Двое – татарского типа, с ними два мутанта породы эсиров, что сразу насторожило Артема. После серии инцидентов в Тайной Москве разрешено находиться только эйши.
– Мы ничего вам не сделаем. Нам нужна лишь маленькая черная вещь, вы знаете какая.
Уланов даже не стал разыгрывать сцену: о чем вы, да мы вообще не в курсе. Он взял четверку в фокус заготовленного заклинания и задал единственный вопрос:
– А если не отдам и убью вас?
– Тогда за черной вещью придут другие. Много и сильные, – фаталистически ответил татарин, не пытаясь изображать крутого и непобедимого.
Очевидно, пешка, не знает, для чего ампула. Ну, хоть что-то. А с многими сильными потолкуем в другой раз.
Парализующее заклятие в сотни килоджоулей смяло амулетную защиту, как туалетную бумагу.
– Отпусти такси. Тебе придется ночевать у меня.
Пока Вероника расплачивалась с таксистом, Артем аккуратно прострелил лбы обоим мутантам, снес под ноль наложенные на крымчан заклинания, проверил одежду и зубы на предмет отравы, потом спеленал обоих и снял паралич.
– Не представляешь, гяур, против чего выступил.
– Наверно, мне объяснят потом.
К моменту, когда скрипнули шины сразу трех авто – эсбэшной и армейской контрразведки, – оба татарина скончались. Ни магии, ни следов насильственной смерти. Устали жить и умерли.
– Не удивляйся, дорогая. Вокруг меня всегда много трупов.
– Отвыкла. Дальше что?
– Как обычно. Будем жить, работать, расследовать и убивать. Рутина. Бонд, Артем Бонд.
Она осталась до понедельника, до ухода Артема на службу. Впервые за год они провели две ночи подряд. Снова вместе, или это только эпизод? В такт мыслям плавно полилась из колонок знаменитая рок-баллада «Металлики».
Come lay beside me, this won’t hurt, I swear.
She loves me not, she loves me still, but she’ll never love again.[1]
Глава первая
Снова плац Академии, 1 сентября, «желторотые» новобранцы от капитана до подполковника, опытные бобры, перешедшие на второй и третий год обучения, отдельной коробочкой – выпускники, будущая элита Русской княжеской армии. Без диплома Академии дальше пехотного замкомбрига не выслужишься, будь семи пядей во лбу и Клаузевицем по талантам.
Князя нет, куда-то убыл, на торжествах отдувается княжич. После той реплики, при воспоминаниях о которой Артем беспокойно ворочался не одну ночь, они ни разу не общались. Но рано или поздно что-то должно было произойти.
– Капитан Уланов, зайти к начальнику Академии.
Началось. Предчувствие не подвело.
– Господин майор-воевода, будьте любезны оставить нас одних ненадолго.
– Слушаюсь, ваша светлость!
Когда за немолодым генералом закрылась дверь, Болеслав сел в его кресло и пригласил выпускника присесть напротив.
– Ваша светлость, снаружи на раме магическое устройство наблюдательного типа. Подозреваю, пишет вибрации стеклопакета.
